Вячеслав Сукачев - У реки

Утром Наташа уходила в школу и видела отца на берегу реки, когда возвращалась, он был все там же, возле лодки, и тогда она несла ему поесть. Он быстро и жадно глотал пищу, стряхивал крошки с бороды, изредка, смущаясь за свою радость, подмигивал Наташе и вновь принимался за дело.

За этими заботами Степан не замечал, как вечерами Наташа стала куда-то исчезать и появлялась дома лишь в двенадцатом часу ночи, взволнованная, уставшая, но еще долго сидела на крыльце, обратив к реке задумчивый взгляд. И лишь когда под вечер пришел леспромхозовский трактор — сталкивать на воду паром — и после веселой и тяжелой работы потребовалась закуска к небольшой выпивке по случаю, Назанов заметил отсутствие дочери. Он бы и теперь не придал этому значения, но тракторист, серьезный раздумчивый человек со странной фамилией Заверниволков, с осуждением сказал:

— Да их теперь разве доищешься. Зреют, как поганки, в одночасье. В голове одни бигуди да танцульки.

Назанов серьёзно огорчился. Проводив тракториста, он долго в одиночестве сидел за кухонным столом, совершенно не представляя, что ему теперь делать. Прошел было в свою комнату и присел на диван, служивший ему вместо кровати, но ему не сиделось. На кухне он принялся тщательно перемывать посуду, подмел пол и принес дров к печке на утро. Но успокоения не было, и он вышел на улицу. Закурил и прислушался. Какой-то неясный шум доносился из леса. Степан долго силился понять причину этого шороха, но так и не смог. И вдруг он услышал голос Наташи.

— У нас свет горит, — говорила она совершенно незнакомым Назанову голосом, — отец, наверное, не спит.

— Чудной у тебя отец, — послышался ломкий басок, слегка покровительственный и небрежный, — в деревне о нем разное говорят.

— Он славный, — тихо ответила Наташа, — только неудачник. Подожди, ты слышишь этот шум?

Назанов невольно замер и насторожился, хорошо представляя, как теперь Наташа напряглась и узко сощурились ее глубокие, черные глаза.

— Что, какой шум? — удивлялся басок. — Я ничего не слышу.

— Да подожди ты, послушай… Теперь слышишь? Это почки лопаются. В лесу почки лопаются. Вот увидишь, завтра листья будут.

— Ты завтра-то в клуб придешь? — басок стал неуверенным и напряженным.

— Каждый день-то! Зачем?

— Увидеться охота.

— Так мы в школе увидимся.

— Ну, то в школе. Там разве встреча… И поговорить не дадут. А ты скоро уедешь?

— Не знаю, Саша, — впервые назвала Наташа собеседника по имени, и ее голос стал грустным, по-женски рассудительным, чему опять немало подивился Назанов. — Не хочется. Мне здесь лучше… А тебя дома не хватятся?

— Мне что, я отбрешусь, — уверенно сказал Саша, — а вот тебя отец не ругает?

— Меня?! — удивилась Наташа, и так она это сказала, что Назанов бочком, по-мальчишески юркнул в дом и торопливо принялся раздеваться.

«Да она совсем взрослый человек, — размышлял в недоумении Назанов, тихо и мирно лежа на диване, — за одну зиму повзрослела. Ведь когда я ее осенью забирал, совсем еще девчушкой была, а теперь… Это как же так получается? И что теперь делать? Сообщить матери? Она еще в панику ударится, да и не поймет…»

И еще долго ворочался на диване Степан Назанов, радуясь и тревожась за дочь и не зная, какое принять решение и надо ли его принимать вообще…

Утром почтальон на велосипеде привез телеграмму: «Встречайте 180 поездом 6 вагон 21 час».

Степан Назанов прочел телеграмму и удивился не ей, а тому, что лес действительно стоял облиственный, молодой и радостный, пронизанный яркой зеленью. Наташкины предсказания сбылись, и от этого он был тихо доволен, словно в жизни случилось нечто важное, решающее и его, и дочерину судьбу.

С утра он перевез бригаду лесорубов, и Екатерина Измайлова, нимало не смущаясь, что к ним прислушивались, грустно спросила:

— Что, оттаял, Степан?

— Как видишь, — откликнулся Назанов, без причины суетясь по парому.

— Да уж вижу. Почему в село не показываешься?

— Надобности нет. — Степан чувствовал себя неловко от пристальных взглядов мужиков и вел себя так, словно это не он мечтал о такой вот встрече. А то, что она нужна, он с особой силой понял в ледоход, но все получалось теперь как-то нескладно, и Назанов привычно насупился.

— Ну, счастливо. — Екатерина усмехнулась и пошла на берег, твердо ступая маленькими ногами в кирзовых сапогах. С берега оглянулась и помахала рукой. Степан лишь головой кивнул.

Затем на паром въехал «газик» с главным инженером, который невнимательно поинтересовался: