Вячеслав Сукачев - Особое мнение

— Нет, но…

— Иван Васильевич Худяков, — он протянул руку и добродушно заулыбался. — Удивляетесь, что встречаю? Ничего удивительного. Звонил в райком, чисто случайно узнал о вашем приезде и решил встретить. Гости у нас не часто бывают, так что любому человеку рад, — быстро и уверенно баритонил Иван Васильевич. — Прошу в машину.

Надо сказать, что Петр Ильич и в самом деле немного подрастерялся. В его планы не входило знакомство с директором коопзверопромхоза в первый же день. Планировал Петр Ильич сходить вначале к председателю сельсовета, поговорить с промысловиками, а затем уже и встретиться с Худяковым. А тут такой вот сюрприз.

— Как долетели? — спрашивал между тем Иван Васильевич, и в голосе его было столько расположения и доброжелательности, словно Петр Ильич после зимовки с Северного полюса прилетел.

— Спасибо, хорошо.

— Ну вот и машина. Садитесь на первое сиденье.

— Увольте.

— Тогда прошу сюда, — Худяков без лишней поспешности, с предупредительной вежливостью распахнул дверцу.

— Спасибо, — опять поблагодарил Петр Ильич.

Машина тронулась. Обогнув домик, она бойко выскочила на узкую дорогу и понеслась, подпрыгивая, мимо чахлых кустов.

— Надолго к нам? — повернув голову на крепкой шее, спросил Худяков.

— Да как получится, — уклончиво ответил Петр Ильич.

На время забыв о неожиданной встрече, Бармин с любопытством поглядывал в окошечко на быстро приближающиеся дома и рассеянно думал о предстоящей работе.

— Костя, давай к гостинице, — сказал Худяков.

«Там хоть есть больница?» — неожиданно припомнился Петру Ильичу вопрос жены. Он улыбнулся, и ему показалось, что все здесь у него будет хорошо.

— А может, быть, все-таки ко мне?

— Нет, нет, что вы. Зачем я буду вас стеснять? — Петр Ильич перепугался, что Худяков начнет долго и упорно уговаривать его, но тот быстро согласился, и лишь строго сказал дежурной:

— Тетя Паша, гостя не обижайте.

— Не сомневайтесь, Иван Васильевич, у нас некому обижать.

— Я бы вас ужинать пригласил, — продолжал Худяков, обращаясь к Петру Ильичу, — да сегодня собрался на дальнюю заимку. Поздно вернусь. Так что — до завтра. Отдыхайте на здоровье.

— Спасибо, — в третий раз вынужден был поблагодарить Худякова Петр Ильич. — Вы с девяти работаете?

— Да. — Иван Васильевич двумя пальчиками коснулся соломенной шляпы: — Всего хорошего…

Гостиница, как и все дома в Мухоловке, была деревянной, с высокими узкими окнами, украшенными резными наличниками. В номере, куда проводила Петра Ильича тетя Паша, стояла приятная прохлада, было чисто и опрятно. Стол, две койки, на окнах светленькие шторы, графин с водой, два стакана, тумбочка и старенький стул — все это чрезвычайно понравилось Петру Ильичу. Аккуратно разложив в тумбочке туалетные принадлежности, Петр Ильич присел и задумался. Ему жаль было терять этот день, но и что предпринять — он не знал. Почему-то вспомнилась Инка, и он загрустил. Грусть, как это ни странно, настроила его на боевой лад, и, поднявшись со стула, Петр Ильич решительно вышел из номера.

— Скажите, пожалуйста, — обратился он к тете Паше, — у вас сельсовет до которого часа работает?

— А до шести, милок, до шести и работает. — Тетя Паша была рыхлой огромной женщиной и, как подозревал Петр Ильич, по возрасту вполне годилась ему в племянницы.

— Это далеко?

— Да нет. Туточки. Как выйдете, повернете направо, увидите магазин, а наискосочек от него и будет Совет.

— Благодарю. — Петр Ильич направился к выходу.

— А только никого там теперь нет, — сказала ему в спину тетя Паша.

— Разве уже шесть часов? — удивился Петр Ильич.

— Зачем. Свадьба у председателя.

— Он что, неженат?

— Он-то женат, — басом засмеялась тетя Паша, — дочку выдает. Дочка у него техникум кончила, вот он ее и выдает за школьного учителя. Хорошая пара будет, видная. Оба грамотные…

— Жаль, — огорчился Петр Ильич, — а мне его видеть надо было.

— А вы ступайте, милок, ступайте. Они еще только начинают гулять, там и поговорите.

Петр Ильич заколебался, не зная, какое принять решение.

«Завтра похмеляться будут, — тоскливо подумал Петр Ильич. — Вот и просидишь здесь всю неделю. Нет, схожу, однако. В лоб ведь не дадут. Познакомлюсь да на завтра договорюсь. А так он, чего доброго, неделю прогуляет».

Петр Ильич вышел на высокое гостиничное крыльцо.

«А с другой стороны, — продолжал размышлять он, — у человека праздник, дочь замуж выдает, а тут я заявлюсь. До меня ли ему теперь? Конечно, не откажет, поговорит, а в душе возненавидит хуже врага. Что же делать?»