Георгий Черчесов - Испытание

Таира играла, не смея поднять головы. Иналык горестно ухватился рукой за седую бороду. Это было тягостное зрелище — танцующий безрукий парень… Но с каждым мгновением, с каждым новым шагом Бабека на смену жалости приходила радость от силы духа человеческого, что не позволяет ни в какой беде забыть о том, что сама жизнь — уже победа!

— Таира! Посмотри на своего сына-молодца. Он здесь! Он танцует!

Гармонь неестественно взвизгнула. Таира бросилась к сыну, глядя прямо в глаза ему, чтоб не видеть пустые рукава, обняла:

— Сын! Вернулся!..

— А я… А я… — растроганно пробормотал Бабек и вдруг закричал: — Мама! Я обещал тебе возвратиться! Я сдержал слово, — мама! А все остальное — ничего, правда?! — он стоял, позабыв в этот миг о своем непоправимом несчастье…

Расталкивая людей, пробирались к Бабеку Хамат, Иналык, несчастный Заурбек…

Мурат, заподозрив неладное, подошел к застывшей в стороне Зареме, обнял ее за плечо:

— Держись, держись, Зарема!

— Боялась, что разрыдаюсь, такой он горемычный, — призналась она.

— Люди! — закричал Мурат и притянул к груди ученую: — Обнять хочу нашу Зарему. При всем народе. Чтоб никто ничего плохого не подумал.

Подтрунивая над самим собой, Мурат пытался под шуткой скрыть охватившую его взволнованность и торжественность. Но людей не обмануть. На зеленом сукне ее кителя его почерневшие, широкие, узловатые руки шевелились в нервной дрожи. Предательская слеза побежала, спотыкаясь о борозды, выискивая на щеке кратчайший путь к седой бороде, а найдя его, затерялась в жесткой щетине. Взволнованность его передалась и толпе. Мурат, не отпуская плеча Заремы, трогательно произнес:

— В жизни я видел много сильных людей. И себя слабым не считаю. Но перед силой твоей и мужеством склоняю голову, женщина. И горжусь тобой, солнышко мое Зарема!

— О какой силе говоришь? — растроганно пробормотала Зарема.

— Все знают, о какой силе я вспомнил. Не о той, что идет на себя и быстро иссякает. Кто для себя живет, от людей бежит, — тот из памяти людской вон! А твоя дорога, Заремушка, не от людей, а к людям. И это дает тебе крылья. Прав я, земляки?

Под дружным хором голосов, обрушившихся на нее, Зарема стояла съежившись, бессильно уронив руки, невольно шепча:

— Не успокаивай меня, Мурат, обманываться больше не желаю. Мужа — нет, сына — нет, никого нет… Совсем одна осталась, совсем. С какой стороны ни посмотри на меня. Забыть бы…

— Забыть? — возмутился вдруг Хамат. — Надо ли забывать то, что было в жизни? Забывший прошлое становится своей собственной тенью. А что может быть горше? Людям кажется, что главное в жизни — это то, что происходит с ними сегодня. А на самом желе человек живет будущим, но силен он ПРОШЛЫМ! И плохим и хорошим, всем, что случилось в жизни. Без прошлого он беден, как бедны те, что только о сегодняшнем пекутся Обмануть прошлое нельзя. От него не убежать, как и от своей тени. И с собой в могилу не унести ничего из этого мира. Оставить частицу себя людям — в этом счастье человека!

— Хорошие слова, Хамат! — растрогано сказал Мурат.

— Ив старой оболочке есть свежие мысли, — улыбнулся старец — Сегодня я буду делиться ими щедро. Не ученый я, но скажу: мужество делает человека человеком. Жизнью бросаться — удел отчаянных, дорожить жизнью — вот цель мужественных и сильных, тех, что знают: смерть нас возьмет, а жизнь будет продолжаться. Все, что случилось с тобой, Зарема, я помню, и долг желаю тебе отдать. Люди! Я слово хочу сказать. О Зареме. Жаль, что не на нихасе.

— Говори, — нетерпеливо закричали горцы. — Считай, что на нихасе мы. От имени всех нас говори!

— Пусть обижаются хранители старины, а я внукам и правнукам, и детям их детей рассказывать стану, что, когда невмоготу бывало, черпал силу у тебя, похищенная. Вот вам слово почтенного Хамата! Я говорю тебе, Заремушка, нет, не одна ты. Была одна, а теперь не одна. Сама пошла новой дорогой и за собой многих повела. А что тебе казалось, что одна ты, — так идущий впереди других не видит, не каждому дано с шашкой впереди быть. Ты шла первой, а за тобой ого сколько потянулось! О других не говорю — о себе скажу. И у нас в семье есть ученый. Кандидат наук. Не знаешь моего Цоцко? Узнаешь. Как услышит о твоем приезде, примчится в аул, — он поискал по толпе: — Эй, Эльмурза, где ты?

— Здесь я.

— Говори, какие на свете профессии имеются.

— Врач.

— Есть у Кетоевых, — гордо махнул рукой Хамат.

— Инженер.

— Есть! — растопырив пальцы, он показал: — Трое!