Георгий Черчесов - Испытание

— Бери, подружка, — Зарема «насильно вручила Таире гармонь. — Доверься ей! Ну же!

Пальцы Таиры через силу вывели несколько тактов. Звуки поразили слух фальшью. Таира опустила гармонь, закричала в отчаянии:

— Не получается!..

— Должно получиться! — потребовала Зарема. — Должно! Ну, нашу горскую! Смелее! А я стамцую!

— Станцуешь?! — застонала Дунетхан. — У тебя же погиб сын!

— А я не хочу, чтоб погиб еще и Таирин Бабек! — зло сверкнула глазами Зарема и гневно приказала подруге: — Играй же!..

Наконец, гармонь вздохнула, ожила в руках Таиры. Понеслись огненные звуки танца, закружились меж вершин гор, полетели навстречу двигавшимся по дороге горцам.

— Выходи, Тотырбек! — потребовала Зарема.

— С этой палкой? — покачал головой он.

— Что ж, придется без партнера, — выпрямилась Зарема… Сердитый на Татарина за бестактную просьбу и на себя за то, что не сдержался, Мурат возвращался с нихаса домой. Услышав звуки гармони, он свернул к камню и увидел Зарему, бодро семенившую ногами, даже пытавшуюся джигитом вскочить на носки по всем правилам осетинского танца. Он ахнул: не сошла ли с ума от горя? Тотырбек развеял его недоумение:

— Не для себя танцует — для Бабека, возвращающегося калекой.

Вот оно что! Мурат почувствовал, как веко его предательски задрожало, глаза увлажнились. Много десятков лет не случалось с ним такого… Заметив Мурата, Дунетхан испуганно прижала ладонь к губам:

— Зарема, прекрати! Стыд какой!..

— Нет, Зарема, не останавливайся! — к вящему удивлению Тотырбека закричал срывающимся от волнения голосом Мурат. — Иду к тебе!

— Когда камень катится — и он крылат, — встал на его пути Тотырбек. — Куда тебе, Мурат, с твоим сердцем?

— Когда гора валится, — не подставляй грудь, — задавит тебя, — оттолкнул его с пути Мурат и протянул ему палку: — На, тебе еще одну, председатель, — он степенно сделал несколько шагов в воображаемый круг и неожиданно пошел водить ногами, выкидывая коленца.

На музыку потянулись люди. Неторопливо спустились с нихаса старики во главе с Хаматом, с удивлением поглядывали на несчастную Зарему, потерявшую от горя голову. Да и с Муратом такого еще никогда не бывало!

— Ой, устала, — поглядывая на приближавшуюся по дороге толпу, простонала Зарема. — Годы, Мурат, годы…

— При мне о годах говоришь?! Камень пока катится — мхом не обрастает. Человек, пока ему жить хочется, — не стареет. Я не старый — почтенный! Потому что жить хочу! И чем больше живу, — тем больше хочу. Потому что вижу: жизнь своей светлой стороной к людям оборачивается, лучи ее греют и мои почтенные кости! — он закричал бодро: — Люди, смотрите: старый неграмотный Мурат танцует с ученой! Эй, Таира, поддай жару!..

— Красота неба открывается, когда расступаются тучи, а душа человека — в танце, — сказал задумчиво Хамат.

Толпа горцев свернула с дороги к камню. Зарема высмотрела в ней молодого, растерянного, тоскливо поглядывавшего вокруг паренька, у которого оба рукава гимнастерки были заправлены в брюки… Бедный Бабек, — невольно сжалось сердце… — Но пора, пора!..

— Люди, смотрите, герой прибыл! — закричала Зарема. — Победитель! Наш Бабек!

— Бабек! Внук! — обрадовался Иналык и вдруг растерянно оглянулся на стариков: — Что с ним?

— Ой, горе! Ой, несчастный Бабек… — простонал Хамат. — Лучше б я умер вчера, чем видеть такое…

— Ты играй, Таира, играй! Не уступишь ли ты, Мурат, место храбрецу? — широко улыбаясь, будто не замечая увечья Бабека, не слыша стона, пробежавшего по толпе аульчан, Зарема, подплыв в танце к инвалиду, весело и задорно посмотрела ему в лицо. — Проверить хочу тебя, Бабек, не забыл ли ты вдали от Осетии своих родных танцев? Покажи свою удаль!

— Но я… — Бабек пытался скрыться за спины горцев.

— Нет, не ускользнешь от меня, — бесцеремонно ухватила его за шею Зарема. — Это Тотырбеку не станцевать — он в ногу ранен. А ты, Бабек, обязан подарить мне танец.

— Эй, Бабек, как себя ведешь? — чересчур рассерженно закричал Мурат. — Женщина приглашает! Вперед, солдат! Да не подкачай, не то отведаешь моей сучковатой палки, — показал он костыль.

— Догоняй, победитель! — понеслась по кругу Зарема.

Кто-то подтолкнул Бабека в спину, и он, не веря самому себе, пошел вслед за Заремой, ноги сами собой уловили такт танца. И ожил солдат, слабая улыбка сменила растерянность…

— Молодец, джигит! — восторженно закричал Тотырбек.

— Он у нас всегда был хорошим танцором, — непослушными губами пробормотал побледневший при виде увечья сына Заурбек.