Бела Иллеш - Тисса горит

— Я, видите ли, заподозрила, не из полиции ли вы…

Пойтек расхохотался.

— Да неужто?

— Да, и Леучи тоже, видно, принял его за полицейского. И неудивительно. Ты так нас напугал, приказывая глядеть в оба, что в родном отце станешь подозревать шпика…

— Ну, за стол. Надеюсь, гость тоже не откажется.

— Если только ему придется по вкусу, что мы едим…

— Не из балованных.

За обедом Пойтек начал знакомить меня с положением вещей. Работа, по его словам, идет успешно и работать в массах не трудно. Все недовольны. Национальное правительство только обещает, на деле же ничего не дает. Между товарищами нет единства — даже в самых важных вопросах. Если так будет продолжаться, то далеко не уйдем. Взять хотя бы вопрос, оставаться ли в партии социал-демократов или выйти. Одни говорят, что правильнее было бы остаться, так как если мы выйдем, то окажемся изолированными. Другие же утверждают, что следует выйти, не то нас партийная дисциплина заест. Вопрос этот сложный, в нем не сразу разберешься…

— А каково твое мнение по этому вопросу?

— Я, как и все приехавшие из России, за самостоятельную партию.

— А много товарищей уже приехало?

— Основное ядро еще там. Я совершенно убежден, что, когда они приедут, мы сможем образовать новую партию. Пока же будем выжидать.

Пойтек, не дожевав последнего куска, встал из-за стола.

— Я тороплюсь. Ты, Петр, пойдешь со мною.

— Опять уходишь? С тех пор, как ты вернулся из плена, мы ни одного вечера не были вместе. Только есть и спать домой ходишь!

Пойтек нежно обнял жену, поцеловал детей, но ничего не ответил.

— Сегодня мы займемся агитацией по чужим дворам, — сказал он мне, когда мы вышли на улицу. — Мне придется сагитировать сегодня вечером четыре дома.

Уже смеркалось, когда мы зашли во двор двухэтажного дома, заселенного, повидимому, рабочими. Грязный двор был весь в выбоинах и ямах. Кислый запах прелой капусты ударил нам в нос. Пойтек, став посреди двора, принялся выкрикивать изо всех сил:

— Рабочие! Женщины! Товарищи!

В первом этаже открылись два окна. И во втором этаже стало заметно некоторое движение. Пойтек извлек из кармана маленький колокольчик и стал звонить, время от времени выкрикивая:

— Товарищи!.. Товарищи!..

— Это еще что такое?

Откуда-то вынырнула дородная женщина.

— Торговать по дворам запрещено, — пискнула она тоненьким голоском.

— Я — уполномоченный Национального совета, а мой товарищ — член Совета солдатских депутатов, — заявил Пойтек, указывая на меня.

— А что вам здесь надо? В этом доме живут одни лишь порядочные люди, поняли? Только исправные плательщики, других я здесь не терплю…

— Тем лучше. Ну-ка, поближе сюда, товарищи! Социал-демократическая партия приветствует вас…

— Вы бы лучше… — начала было женщина, но тут со всех сторон на нее посыпались крики: ее, видимо, недолюбливали.

— Чего дворничиха суется?

— Заткните ей глотку!

— Эй, мадам Тимар, проваливайте-ка отсюда подобру-поздорову!..

— Ну, понятно, полицию бы она сразу пустила…

Толстая женщина скрылась так же внезапно, как и появилась.

Пойтек принялся усердно расхваливать действия народного правительства.

Несколько минут все слушали молча, а затем посыпались реплики:

— А что нам дала ваша революция?

— Хуже и дороже стало, чем во время войны!

— Теперь только богатеи и живут, а бедные люди хуже собак прозябают…

— Ну, ладно, если это так, то как же это изменить? Дело ведь за рабочими. Русская революция показала нам, как надо действовать. Почему бы и нам не последовать примеру русских рабочих?.. Верно? А что нам мешает, кроме собственной трусости? Да, пожалуй, еще и незнание? Ведь большая часть рабочих и по сей день не знает, что происходит в России. Да и мы бы, быть может, не знали, если бы не вернулись из русского плена. Рассказать вам, как там обстоит дело? Так вот…

Пойтек добрых полчаса рассказывал про Советскую Россию. Вокруг нас на темном дворе столпилось человек тридцать. Слушали и из окон.

Когда Пойтек кончил, все стали аплодировать… Но как он этого ни добивался, никто не задал ему ни одного вопроса и никто не вступил с ним в спор.

Затем мы обошли еще два дома. Всюду повторялась та же картина. Нигде не удавалось собрать большего числа слушателей. Когда же мы добрались до четвертого дома, пошел снег вперемежку с дождем.

— Пойдем-ка к Лукачу, главному уполномоченному нашего завода, — сказал Пойтек. — Быть может, он для тебя что-нибудь устроит.