Анатолий Емельянов - Запоздалый суд (сборник)

Опять открывается дверь, и опять Масленкин заглядывает в нее.

— Бригадиры пришли. Можно звать?

— Зови, — разрешает Федот Иванович.

Вместе с агрономом в кабинет заходят бригадиры Егор Иванович и Алексей Федорович.

Разница в годах у бригадиров невелика — Егору Ивановичу под пятьдесят, Алексею Федоровичу пятьдесят — но попробуй найди в деревне двух других столь же разных, непохожих человека! Их и по одному виду-то за версту не спутаешь. На Егоре Ивановиче видавший виды, почти добела выгоревший на солнце костюмчик, как на вешалке болтается, словно бы покупал когда-то на вырост, и вот уже износил, а вырасти так и не вырос. На Алексее Федоровиче — аккуратный, в обтяжку, военный френч и диагоналевые, отглаженные брюки. Егор Иванович худощавый и долговязый, Алексей Федорович — и плотнее, и пиже ростом. А сядут, вот как сейчас, рядом — у Егора Ивановича голова черным-черна, без единого седого волоса, у Алексея Федоровича — сплошь белым-бела, и даже узнать нельзя, какими у него в молодости были волосы — рыжими, темными или светлыми.

Ну, внешний вид это еще не все — характером, поведением бригадиры не похожи еще больше. Вот сидит Егор Иванович на своем стуле, мелко помаргивает и уже словно бы самой позой своей заранее, загодя выражает полное согласие со всем, что скажет председатель. Федот Иванович, бывает, и ругнет его: делаешь только то, что я скажу, а собственной инициативы нет никакой. А если рассердится, еще и моргуном или необлизанным теленком обзовет. Однако же Егор Иванович то ли не умеет обижаться, то ли держит себя в руках, но на ругань председателя еще ни разу не ответил хотя бы сердитым словом. И наряды исполняет — тут уж ему надо отдать должное — с исключительным старанием, так что на него всегда можно положиться.

Алексей Федорович работает бригадиром всего лишь второй год. Когда-то, в молодости, учился в сельскохозяйственном техникуме. Потом война. Демобилизовался младшим лейтенантом. Какое-то время поработал бригадиром и даже председателем колхоза, потом снова призвали на службу, и вот в чине майора вышел в отставку. Чтобы офицеры, выходя в отставку, возвращались в родные селенья — нынче большая редкость. А вот Алексей Федорович не захотел жить в городе, приехал в свой Хурабыр. Поначалу между новым бригадиром и председателем были добрые отношения. Но чем дальше, тем они становились хуже и хуже. А в последнее время так и вовсе Федот Иванович чувствует себя словно бы в состоянии необъявленной войны с отставным майором. Мало того что Алексей Федорович частенько не соглашается с председателем — он даже до того дошел, что критикует — да еще как критикует-то! — его на собраниях. По Хурабыру уже ходят разговоры, что, мол, майор привык в армии командовать и здесь в колхозе тоже хочет командовать, хочет стать председателем. Разговоры-то, пожалуй, досужие, пустые, командовать майор не командует и к председательскому стулу тоже, если уж говорить начистоту, не рвется. Но критиковать председателя на собрании — это же явный подрыв авторитета. И надо бы уже давно поставить бригадира на место, а может, и из бригадиров-то вовсе убрать, но попробуй убери, если колхозники, которыми он «командует» — горой за своего бригадира, а коммунисты колхоза недавно выбрали Алексея Федоровича секретарем партийной организации.

Федот Иванович обвел взглядом пришедших, постучал карандашом по столу.

— Что ж, не будем время терять, начнем.

— Маловато, — подал голос Алексей Федорович. — Сколько нас, членов правления, всего-то?

«Даже по такому пустяковому поводу и то надо обязательно идти поперек!» — подумал Федот Иванович. А вслух сказал:

— Бывает, что и бюро райкома проводят при пяти присутствующих. И у нас кворум есть… Вопрос, который мы сейчас обсудим, много времени не займет, но вопрос очень важный. Поговорим о трудовой дисциплине…

Дальше Федот Иванович сказал, что кому же непонятно, что без дисциплины колхоз не только не поднялся бы на ноги, по и давно бы стал посмешищем района. Город всего лишь в семи километрах, и небось уже больше сотни хурабыровцев перекочевало туда и обосновалось в различных городских предприятиях и комбинатах. А ну-ка прибавить к ним молодежь, которая, оканчивая школу, тоже стремится уехать из деревни, — много ли остается рабочих рук в колхозе? И естественно, что каждый работник на учете, каждый должен работать в полную силу…

— В последние годы партия проявила большую заботу о колхозниках, — подошел к главному Федот Иванович. — Но кое-кто понял эту заботу по-своему, понял, как возможность своевольничать и работать на колхозном поле спустя рукава… Да, да, не смейся, Алексей Федорович, именно так. Чуть не в каждом дворе — корова, теленок, свиньи, по улицам целыми стадами ходят гуси и индюшки…