Анатолий Емельянов - Запоздалый суд (сборник)

— Не подумайте, я не хочу ни обвинять его, ни оправдывать, как-то так все получилось…

— Бывает, — говорю я, — семья — дело сложное… — И подобные банальности кажутся мне верхом изящества, пределом глубокомыслия!

— Если бы не то письмо, мы, может, и не так бы скоро разошлись, но это все равно было неизбежно, мы очень разные люди…

— Письмо? Ах, то самое письмо!..

— Вы читали?

— Не… Впрочем, Гена показывал, но ведь никогда ничего не поймешь с чужих слов, и если по правде сказать, в том письме вы были совершенно правы.

— Вы так считаете? Вы серьезно?

— Вполне серьезно, и будь я на вашем месте… — Стоп! Куда меня несет? Не начну ли я сейчас перед этими прекрасными глазами уничтожать моего Графа? Нет, приятель, так не годится! Ты просто раскис, да, ты растаял перед этой красоткой из Сявалкасов.

— Скажите, Гена на меня не очень сердится?

— Да что вы! Генка — чудесный парень, настоящий мужчина!..

Люся молчит. Она улыбается каким-то своим мыслям (или приятным воспоминаниям?) и молчит.

А между тем мы уже идем по лесной тропинке. Да, свернули с шоссе и идем по тропинке. Так ближе, хотя я не очень уверен в этом, потому что шоссе довольно прямое. Но Люся уверяет, что по тропинке гораздо ближе, и я не спорю.

— Да и гораздо приятнее идти через лес, — говорю я. — Можно даже найти гриб!

— А правда! Давайте поищем грибы, а дома можно поджарить!..

Что она такое сказала? «Можно поджарить…»? Не ослышался ли я? Но по этому беззаботному, веселому выражению ее лица ничего нельзя понять. Ей весело, ей очень весело, и этот круглый мягкий подбородок, и эти быстрые руки…

И отчего мне так легко, так захватывающе легко?.. Так легко, будто я воздушный детский шарик, а тонкая ниточка оборвалась, и вот я свободно лечу над землей, подгоняемый ветерком, да, ветерком, да еще вот этим звонким Люсиным голоском, ее живыми глазами… Как все странно! Еще час назад я не знал, не ведал о том, что на земле существует опа, а теперь я не ведаю, не знаю ничего и никого, кроме нес! Это сои какой-то, какое-то наваждение, не иначе…

Грибы. Но какие грибы в октябре? Но нам не было до октября никакого дела, мы искали грибы, ну, не то чтобы шныряли по кустам и выискивали в опавшей листве грибы, мы шли по тропинке, болтали бог знает о чем, перескакивая с предмета на предмет, потом она или я вскрикивали: «Вон!» — и бросались на предполагаемый гриб, но эго оказывался просто лист, да, просто березовый листок, и мы бросались к этому листу, торопились опередить друг друга и хватали друг друга за руки, да, за руки! «Вон!» И опять, хотя уже заранее зная, что никакой это не гриб, да, уже зная вперед, но опять смех, опять эти прикосновения, быстрые, ласковые, обжигающие душу восторгом! И все уже было забыто: и Граф, и Надя, и райком, и «Серп» с картошкой и трудоднями. Сон не сон, явь не явь… И даже когда я сказал Генке, что видел Люсю, сам в это с трудом верил.

Генка, однако, принял это мое сообщение довольно хмуро.

— А девица она видная, — сказал я безразлично, искоса и с какой-то невольной внезапной ревностью наблюдая за Генкой.

Он пожал плечами.

— Не с лица, говорят, воду пить…

— Как знать…

— Нет, Александр Васильевич, — сказал Генка как-то уж очень спокойно, и я понял, что в душе у него ничего не ворохнулось, — Никакое возвращение невозможно, даже если она и пытается клинья подбивать.

Я промолчал. Нет, мне вовсе не показалось, что Люсю очень интересует он, нет, не показалось…

Я изменил распорядок своего рабочего дня. С утра я теперь стараюсь не в правление идти, а попасть куда-либо на ферму к окончанию утренней дойки или на разнарядку к механизаторам. Нет, я не пытаюсь сразу организовать этакую официальную политинформацию или там беседу на какую-то определенную тему. Вот первый раз пришел на кабырскую ферму, доярок тут сравнительно много, человек десять, так они, как увидели меня, вроде бы чего-то испугались и так тишком, тишком все улизнули с фермы, ни одна в красный уголок не зашла. Я понял: они решили, что я призову их слушать политинформацию и заведу ее на час, а то и больше, а у них ведь дома дел по горло. В другой раз я пришел вроде бы так просто, поинтересоваться, как идут у них дела, корма вовремя подвозят ли, исправно ли работают аппараты, то да се, и ни намека о политике! И вижу: вроде бы как удивились бабы, вроде и на меня-то по-другому посматривать стали. А тут и вопросы начинаются, правда, хозяйственного порядка: говорят, с Нового года молоко по новому стандарту принимать будут, правда — нет? а премию на Октябрьские праздники дадут или не дадут? а зачем силосную яму далеко от фермы заложили?.. И пошло — поехало! Конечно, я многого не знаю, про новые стандарты, про премию, но обещаю выяснить и сказать им.