Борис Изюмский: Подполковник Ковалев

В ноябре выехало училище на праздничный парад. Играл оркестр. Суворовцы церемониальным маршем проходили мимо трибун.

Сенька до отказа повернул голову направо и, по всем правилам строевого искусства, вытянув руки по швам, старательно вышагивал в последнем ряду. Он «ел глазами» начальство, но запутался: в полах шинели и повалился на бок, прямо перед трибуной…

Машенька долго смеялась, положив обе ладони на живот и пригибая голову к коленям.

— Недавно, — выждав, когда она успокоится, продолжал Владимир Петрович, — мой учитель Веденкин переслал письмо от Арсения Ивановича Самсонова и его фотографию: погоны майора, белая шевелюра, белые брови. А на обороте надпись: «Такие мы есть!»

Требовательно зазвонил телефон. Ковалев поднял трубку. Докладывал дежурный полка:

— Товарищ подполковник! Во взводе лейтенанта Санчилова ЧП. Солдату Груневу взрыв-пакетом сильно повредило руку. Оказана первая помощь. Грунев отправлен в госпиталь.

«Опять у Санчилова, — с невольной неприязнью подумал Ковалев, — золотце ж нам досталось. Неужели солдат станет инвалидом?»

— Пришлите машину, — приказал он и, положив трубку, начал быстро одеваться.

Рядовой Владлен Грунев с момента своего появления во взводе Санчилова службу нес еще в большую перевалочку, чем его лейтенант.

Родители Владлена — отец композитор, мать певица — бесконечно то сходились, то расходились, и отец то вывозил свой рояль из квартиры, то втаскивал его по лестнице назад.

В этих суровых баталиях Груневым было не до сына, и они подбросили Владлена бабушке-пенсионерке, хлопотунье с круглым добродушным лицом и редкими, покрашенными в желтый цвет волосами.

Бабушка, Валерия Леонардовна, всю жизнь проработавшая билетершей в театре, души не чаяла во внуке, боготворила его, считала, что растет гений, ограждала его от каких бы то ни было забот и все помыслы сводила к «колорийному питанию»: закармливала сливками, гоголями-моголями.

— Вы представляте, Мария Ивановна, — восхищенно говорила она соседке, глядя на нее немигающими, детски-наивными глазами, — с утра, даже в воскресенье, как уткнется в историческую энциклопедию и — до ночи! Никакая сила не оторвет.

— Но ведь нехорошо это, Валерия Леонардовна, — возражала соседка, — ни движения, ни воздуха, ни товарищей…

— Он — особенный ребенок! — восклицала бабушка, отметая все сомнения.

Сам «особенный ребенок» не задумывался над тем, действительно ли он особенный? Просто ему было удобно так жить.

Бабушка чистила его обувь, гладила брюки, помнила за него, что ему надо сделать, куда пойти. Зачем же лишать ее удовольствия кудахтать над ним? Бабушка даже постаралась освободить Владлена от уроков физкультуры в школе, от «непосильных физических нагрузок». И все ей мерещились страхи, опасности для внука: простуды, провалы в люки, автомобильные катастрофы, налеты бандитов.

Стоило Владлену задержаться в школе на час-другой — на репетиции, собрании, — как бабушка обзванивала морг, Скорую помощь, отделения милиции: «Не было ли в последний час на улице несчастного случая?» Не смея прийти в школу, потому что Владлен стыдился таких приходов и сердился на бабушку, она, полумертвая от страха, ждала его у дома.

Правда, временами Владлена раздражала ее опека, особенно неумеренное желание «кормить питательно». Он бунтовал. Ему надоедало вечное соседство бабушки за кухонным столом, когда она подкладывала ему кусочки курицы, намазывала хлеб маслом, бдительно следила, чтобы все это исчезало. «Ты еще долго будешь хозяйничать в моей тарелке?» — раздраженно спрашивал он.

Но в общем такая жизнь Владлена вполне устраивала.

Теперь, когда ему надо было самому думать о себе, отвечать за поступки, «нести службу», когда подступали естественные тяготы солдатской жизни, Владлену приходилось очень трудно. Не однажды с огорчением думал он: «Ну и воспитали меня!» Отца, мать, бабушку, школу считал он виновниками всех нынешних неприятностей.

Более или менее благополучно закончив десятый класс и даже получив похвальную грамоту по истории, Владлен подал документы на исторический факультет университета. Конкурс был — один к десяти, Грунев недобрал двух баллов и не прошел. Бабушка была в отчаянии.

— Ничего, — успокаивал ее Владлен, — отслужу (в армии, и у меня, при новом поступлении, будут льготы.