Николай Асанов - Украденная душа

— Черт возьми! Вы же были внизу, а я сидел на стенке как раз против окна! Я-то слышал явственно! Она сказала: «Нема, Софьюшки, нема! Увезли в скит на Громовицу!» Даю голову на отсеченье!

— Зачем же такую голову отсекать! — закричал Зимовеев и вдруг чмокнул меня прямо в губы. Машину как раз толкнуло, и он чуть не откусил заодно и мой нос. — Нет, такая голова нам еще пригодится! — все веселее кричал Зимовеев, а Сиромаха только смотрел на меня блестящими глазами, и они словно бы светились в темноте.

Зимовеев потянулся, хлопнул шофера по плечу, громко, весело сказал:

— А ну, теперь давай в город! Да побыстрее! А то еще, чего доброго, монахини на всех въездах поставят патрули! Тут-то мы их тоже перехитрили! Они думали, мы кинемся обратно, там они нас и сцапают, а мы чуть не из другой республики в город въедем!

Шофер вывел машину на какой-то проселок, и она пошла, отсчитывая километры так, что у нас зарябило в глазах от придорожных распятий, мадонн с младенцем и без младенца, телеграфных столбов и тополей…

Подъем на Громовицу отложили еще на один день. Метеоролог после обеда исчез. Зина ходит мрачная, надутая. Когда Володя спросил у нее, где Довгун, она ответила с вызовом:

— Он не захотел дожидаться вместе с вами тут второго пришествия и пошел один…

Что-то в ее словах резануло мой слух. Как будто она говорила с чужого голоса. Современные студенты мало знают библию и не пользуются такими оборотами речи.

Сиромаха и я лечим руки. От непривычки к веревочным лестницам мы так ободрали ладони, что Володя всерьез отказывается взять меня на Громовицу. О Сиромахе он молчит.

Никогда раньше я не думал, что у меня появится такое пристрастие к альпинизму. До сих пор у меня кружилась голова на лестничной площадке второго этажа. А сейчас я обижаюсь на Володю и даже перестал с ним разговаривать. Если бы я знал, что Довгун пойдет один, честное слово, попросился бы с ним.

Дело в том, что мы уже всё знаем о монастырском ските на Громовице, Он построен лет триста назад и является особо доходной статьей монастыря, хотя посещается богомольцами только в летние месяцы. Скит известен и как исторический памятник. Во все прошлые войны скит был хранилищем монастырской казны и убежищем для монахинь. В сказаниях о чудесах, связанных с монастырем Пресвятой Девы, — а у какого уважающего себя монастыря нет своих сказаний о чудесах? — постоянно упоминается о том, как те или иные вороги пытались достичь скита и как они терпели неудачу. Иногда богоборцев останавливали бури, в другой раз постигала слепота, в некоторых случаях сама Громовица вступалась за святых сестер и обрушивала на насильников обвалы и лавины. На самом же деле скит, кроме подаяний от верующих, приносит монастырю и другой доход. В нем живут пастухи монастыря, и там же летом содержится большое овечье стадо. На зиму пастухи спускаются с горы в низины, а когда оттаивают полонины — альпийские луга, — в скиту ставят овечьи кошары, там делают брынзу и сыр, заготовляют мерлушку, дубят овчины. Это хозяйство, по свидетельству облисполкома, приносит монастырю такой доход, какой не всякий совхоз ухитряется взять от своих стад.

Скит расположен примерно на половине подъема. Все туристские и альпинистские группы обычно останавливаются в скиту перед последним рывком. Здесь они устраивают и свои вспомогательные базы.

Сейчас дорога в скит еще закрыта снегами. Но на лошадях туда можно добраться. По-видимому, Софью увезли в скит пастухи, которые порой спускаются в монастырь за продуктами. Выше скита расположена только метеостанция, но она недалеко от скита; дальше начинается самый трудный подъем к вершине Громовицы. Но именно за трудность и избирают альпинисты Громовицу для своих тренировочных походов.

Все мы жалеем, что Довгун ушел, не поговорив с нами. Он человек местный и мог бы произвести разведку в скиту, не вызывая подозрений. Теперь нам придется все делать самим.

Расчет у нас простой: мы, чтобы не вызывать никаких подозрений, идем на Громовицу не по дороге, а тем путем, каким обычно поднимаются альпинисты: в лоб, потом поворачиваем на главный маршрут и останавливаемся в скиту. В скиту остается вспомогательная группа экспедиции: Сиромаха, Зимовеев и я. Володя со своими альпинистами идут на вершину Громовицы. Мы разыскиваем послушницу, готовим ее к бегству, а когда альпинисты вернутся с Громовицы, уводим Софью с собой. Она заявляет при свидетелях, — а их окажется почти десяток, — что желает покинуть скит и монастырь, и тогда ни пастухи, ни монахини, которые ведут хозяйство в скиту, не осмелятся помешать нам. В крайнем случае мы пригласим в свидетели и работников метеостанции. Тем более что на метеостанции есть радио, мы всегда можем связаться с городом…