Илья Лавров - Девочка и рябина

— Не мое дело.

— Мы едем целым коллективом. Сядем — и все найдется!

— Не мое дело. — Суровая проводница отвернулась: в темноте она не узнала Северова.

Алеша ринулся на перрон. Он запнулся и, ругаясь, прихрамывая, побежал дальше.

Навстречу неслись Дьячок и Касаткин.

— Билета не хватает! — закричал Алеша.

— Меня не касается! Меня не касается! Я все дала! — заговорила Дьячок, не останавливаясь.

— Выдали одни бумажки! — рассердился Алеша, пристраиваясь к бегущим.

— Ага! — воскликнул Никита, прыгая через столбик. — Касаткин не врет! У Касаткина всегда порядок! Путать — это ваша стихия!

— Молчи, бес! Попробуй отправить двадцать пять гавриков! С ног валюсь!

Окружили проводницу.

Ударил колокол. Пассажиры побежали к вагонам еще быстрее.

— Девушка, милая, дорогая, голубушка, ягодка! — обрушилась Дьячок на проводницу. Фаину становилось жалко: глаза ее заливал пот, она жадно хватала ртом воздух — сердце отказывало. Стиснула коленями портфель, махала руками: — Напутала я! Куплено все у меня! Посадите моих ребят!

— Не могу.

— Милая, дорогая, золотко! — горланила Дьячок. — Человек — это самый дорогой капитал! Я умоляю! Будете в городе — приходите, устрою бесплатно и на лучшее место! Деточка, мы сейчас же выясним! Ведь это же артисты! — потрясала она руками с таким выражением, как будто говорила: «Ведь это же министры!»

Дьячок оглушала. Она металась, теснила проводницу, а сама проталкивала в вагон Северова и Касаткина.

— А билеты я сейчас куплю! Клянусь здоровьем своих детей! (Детей у нее не было.)

Она тяжело потопала к своему вагону.

Проводница подняла фонарь и, узнав Касаткина и Северова, смутилась:

— Ой, это же наши артисты! Входите скорее!

Она провела друзей в служебное купе, взяла у них билеты. Паровоз загудел, поезд тронулся.

— Куда вы смотрели? — удивилась она. — У одного две купейности, у другого — два билета!

Из соседнего вагона ворвалась Дьячок, ввалилась в купе.

— Вот вам билет! Купила! Еще не родился на свет тот человек, которого я обманула бы!

Северов сразу же понял: она показывала свой билет.

— Не нужно. Все в порядке, — успокаивала проводница.

— Так что вы со мной делаете? — плюхнулась на нижнюю полку Дьячок. — Ведь у меня сердце вот-вот выпрыгнет! Ноги подкашиваются! Дышать нечем! Кислородную подушку нужно! Что вы делаете, спрашиваю я? — склонилась к коленям, вытерла юбкой мокрое лицо. — Чуть в гроб не вогнали! — Она махала подолом, остужая ноги. — А что, что, что мне делать с билетом?! — совала его всем. — Бухгалтерия не примет! На мою шею он! — похлопала звучно по жирной шее. — Бездушие! Платить будете вы и вы! — Ткнула билетом в Касаткина и Северова. Выскочила, побежала, еще раз обернулась, еще раз ткнула в друзей, выглянувших из купе: — Вы! Вы! — Один чулок спустился гармошкой. Фаина скрылась в соседнем вагоне.

— Потрясающая! — засмеялся Алеша.

— Один был человек или сто шумело? — спросила проводница.

На прииске у Осокина общежитие устроили в пустых классах. Школу окружали высокие тополя. Стая листвы порхала у белых стен. Под карнизами жило несметное количество стрижей. Они, взвизгивая, тучами носились вокруг здания.

В одном классе разместились женщины, в другом — мужчины.

Вместо парт стояли кровати, белея простынями.

С весны жизнь Алеши изменилась. Он как-то вдруг потерял интерес к себе и все с большей жадностью присматривался к людям.

Сыграв спектакль в леспромхозе, он остался ночевать у тракториста. Весь день работал с ним на лесосеке в глуши тайги. Утром пошел на драгу.

Налетали бродячие тучки — остатки от большой грозы — и сыпали розовый редкий дождь. На одну сторону улицы лило, а на другой ветерок завихривал пыль.

Прочеркивала тучка через весь город узкую мокрую полосу и уносилась.

За ней появлялась вторая, ледяные капли камешками щелкали по крышам в другом месте.

А то совершали набег сразу три-четыре тучки и развешивали сверкающую пряжу дождя в разных местах.

Алеша, обходя мокрые кварталы, вышел за город.

Бушевала мутная река. Меж сопок, по берегам, драги мыли золото. После них оставались холмы ненужной породы и песка.

Драга, точно трехэтажный корабль, плавала в водоеме на понтонах.

У небольших окошек верхнего этажа, на перилах висели спасательные круги.

Алеша остановился у водоема, огляделся.

На отвалах люди выбирали куски кварца и корзинами, ведрами таскали вниз. На огромной поляне, белой от ромашек, виднелись кучи камней.