Анатолий Дементьев - Прииск в тайге

— Есть. Не там искали, где надо.

— И там, где надо, и даже там, где не надо. Не будем сегодня, Гаврилыч, думать о золоте. А что пришел, хорошо. Позавтракаем вместе на прощанье — и в путь-дорогу.

— Нет, ты постой с завтраком-то, — резко оборвал Плетнев Майского. — Я говорю — есть золото в тайге.

Инженер начал понимать, что охотник не шутит. Бросив полотенце, он сердито закричал:

— Так какого же черта ты раньше молчал? Знаешь, где есть золото и спокойно спишь? А мы с утра по тайге мыкаемся впустую. И ты видел, а молчал. Молчал ведь, а? А теперь: я знаю, где есть золото, не уезжайте.

— Не кричи, Александр Васильич, не кричи на меня, — нимало не обижаясь, заговорил Плетнев. — Про золото не каждому рассказать можно.

— Верно, — понизил голос Майский. Он уже досадовал на себя за сорвавшееся слово. — Верно, Гаврилыч, верно. Погорячился я, прости и не сердись.

Из палатки вылез заспанный Зотов, за ним Буйный и Каргаполов. Штейгер хмуро посмотрел на охотника.

— Слышу: золото, золото, а в чем дело, не пойму. О каком золоте спорите?

— Вот Никита Гаврилович хочет показать, где есть золото.

— Но-о? Может, во сне ты, Гаврилыч, видел? — лениво протянул Буйный и широко зевнул.

— Да он просто белены объелся, — ехидно добавил штейгер. — Спросите у него, почему раньше-то молчал.

— Постой, Авдей Яковлевич, — остановил Каргаполов, — надо разобраться. Значит, с золотом — правда, Гаврилыч?

— Во сне он его видел, — снова вставил, явно нервничая, Зотов, — а теперь путает добрых людей. Седлать лошадей-то?

Никита слушал обидные слова и молча смотрел на обступивших его людей. Что же это? Не верят?

— Та-ак! — медленно сказал он. — Стало быть, не верите? Ну и не надо. Кабы не пожалели потом, — он круто повернулся и, широко шагая, почти бегом направился к избе. Ему что-то кричали, он не остановился, не обернулся. Горечь незаслуженной обиды подавила таежника, он растерялся, не мог понять, что же случилось. «Сумасшедшим обозвали. Во сне видел, белены объелся. Вот они, люди, всегда так: ври — с радостью поверят, правду скажи — на смех поднимут». Он быстро поднялся на крыльцо, распахнул дверь и с силой захлопнул ее за собой, так, что дремавшая на полу Вьюга испуганно взвизгнула, а с полки свалилась банка с чаем.

А у палаток шумели разведчики. Зотов убеждал не верить охотнику.

— То говорил, что золота здесь не бывало, то — знает, где золото. Не так что-то. Они, бирюки-то вроде этого, на все способны. Заманит куда-нибудь да и загубит.

— Одного не пойму, — Алексей Каргаполов по привычке тряхнул кудрями, — если Гаврилыч знает, где золото, то почему сам не моет? А проверить бы не мешало, Александр Васильевич.

— Нет, вы скажите, почему он раньше-то молчал? — гудел Иван Буйный. — Почему? Не так что-то.

— Может, и не так, — согласился Майский. — Люди всякие бывают. Но человека мы зря обидели.

— Его обидишь. Гляди, как бы он сам не обидел. Седлать лошадей-то? — во второй раз раздраженно спросил штейгер. — Вот и солнышко поднимается.

— Не надо. Подождите меня здесь, — и начальник отряда пошел к избе охотника. Зотов плюнул в сердцах и что-то пробурчал.

Когда Никита услышал скрип ступенек, он хотел закрыть дверь на засов, но не успел. На пороге появилась фигура инженера.

— Никита Гаврилыч, не сердись, выслушай. Верно, нехорошо получилось. Но сам посуди, молчал, молчал и вдруг — золото! Это хоть кого собьет с толку. Вот и не поверили.

— Не верьте. Вольному — воля, спасенному — рай. Счастливого пути, господа золотоискатели.

— А теперь ты нас обижаешь, Никита Гаврилыч… Не надо так. Мы не господа, — Майский не знал, что говорить дальше. — Так… Обиделся?

Плетнев не повернулся и не ответил. Клубы сизого дыма медленно поплыли в открытую дверь. Инженер тоже закурил, сел напротив, показывая всем видом, что разговор не окончен и уходить он не намерен.

— Будет, Никита Гаврилыч, — после большой паузы снова начал он. — Прости ты нас и давай серьезно обсудим дело. Покажешь, где золото?

Охотник перестал сосать трубку, в которой уже сгорел весь табак, и тихо сказал:

— Много лет берег тайну. Но теперь, видать, пришло время… Не вам, государству Советскому золото передаю, — взлетели седеющие мохнатые брови, и на горного инженера глянули светлые и строгие глаза: — Когда поедем?

Майский вышел на крыльцо. Все словно по команде повернулись к нему, у каждого во взгляде вопрос.

— Мы остаемся, — отрывисто сказал Александр.