Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая

— А где тот человек?

— Знать тебе незачем.

— Кто? — жгучее чувство ревности начало охватывать Сергея. — Говори! — произнес он угрожающе. — Говори, же что молчишь?

— Хорошо… — решительно тряхнула головой Устинья. — Помнишь ссыльного коммуниста в нашем городе?

— Ну, дальше что?

— Так вот знай: для меня большое счастье, что я встретила его. Остальное ты должен сам понимать.

Наступило молчание. Было слышно, как на мельнице рокотал паровик. Клубы дыма, заслонив лунный свет, поползли над рекой. В степи кричал одинокий коростель, недалеко от берега плеснулась в воде большая рыба. Луна вновь выплыла из черного облака и залила ровным светом равнину.

Первым нарушил молчание Сергей.

— Вот что, Устинья Елизаровна, не будем поминать прошлое, кто прав, кто виноват. Одно тебе скажу. Если хочешь, все брошу: мельницу, дома, заимку — и уеду с тобой в степь, только будь моей женой!

— Нет! Теперь поздно.

Чувство оскорбленного самолюбия, жажда обладания женщиной заглушили в душе Сергея светлый проблеск. Хищно оглянувшись, он схватил Устинью за руку:

— Не хочешь быть женой, будешь любовницей!

Устинья вывернулась и, схватив упавшее из рук Сергея ружье, отпрянула к берегу.

— Стреляй! Мне все равно пропадать! — крикнул он и рванул ворот рубахи. Раздался треск материи. Глаза Фирсова смотрели зловеще. — Раз я недруг тебе, убивай, на! — Сергей обнажил грудь. — Бей только в сердце! — крикнул он истерично и, закачавшись, рухнул на землю.

Бросив ружье, Устинья наклонилась над ним, Сергей дышал тяжело, судорожно царапая землю пальцами.

«Падучка. Должно быть, от разгульной жизни», — подумала она и, тяжело вздохнув, побрела к мельнице.

Дед Черноскутов открыл дремотные глаза и, зевая, спросил:

— Лошадей-то видела?

— Темно. Должно, в степь ушли. На берегу не видно, — Устинья бросила узду под телегу, взобралась на мешки, но долго не могла уснуть.

Перед глазами мелькал берег Тобола, залитый лунным светом, Сергей с протянутыми к ней руками… Выплыл образ Евграфа, и Устинье казалось, что слышит его голос: «Убийцы!»

Начинался рассвет. В кустах пискнула птичка и, качаясь на тонкой ветке, затянула свою несложную песню. Всходило солнце. Над степью к реке пронеслась стая диких уток и, с шумом опустившись на воду, поплыла к прибрежным камышам.

Послышался гудок мельницы. Дед ушел разыскивать лошадей. Возле возов сновали помольцы. Весовщик выкрикивал имена записавшихся на очередь. Под вечер и Устинья с Черноскутовым смололи хлеб и, нагрузив мукой подводы, отправились домой. Когда лошади с трудом поднялись на высокий косогор, Устинья еще раз посмотрела на фирсовскую мельницу и, облегченно вздохнув, тронула вожжами коня. То, что волновало Устинью при встрече с Сергеем, навсегда осталось там, за темным косогором.

Стояли майские погожие дни 1919 года. Зеленели липы и дуб. Предгорья Урала покрылись разнотравием. На южных склонах набирала цвет черемуха.

Полк имени Шевченко, расположенный на ключевой позиции к Уфе, занимал правый берег реки Белой.

В один из теплых дней капитан Нечипуренко ехал берегом реки на своем вислозадом коне, отмахиваясь веткой от надоедливого овода. У излучины реки, где была позиция третьей роты, он остановил лошадь и в изумлении стал оглядывать местность. В окопах было пусто. Только у офицерского блиндажа в неестественной позе, подогнув под себя руки и ноги, лежали два трупа. Нечипуренко узнал в них батальонного командира Ловчекова и поручика Нестеренко. Бросив взгляд на реку, Нечипуренко не нашел понтонов, которые заготовила хозяйственная команда вместе с саперами. Только на берегу виднелись обрубленные концы канатов и тросов.

«Ах, бисовы дети, утекли и понтоны угнали».

За липовой рощей, лежавшей впереди, раздалась ружейная пальба, трескотня пулемета и крики. Из леса, отстреливаясь на ходу, бежали несколько штабных офицеров. Вслед за ними вывалила толпа кричащих солдат. В одном из них Нечипуренко узнал Федора. Не размышляя, капитан стегнул кобылу и помчался что есть духу обратно. Обернувшись через плечо, увидел, как солдаты подбрасывают вверх шапки, радостно кричат плывущей с противоположного берега коннице.

«Красные!» — мелькнуло в уме капитана, и он рванул повод. Лошадь брыкнула ногами и устремилась вперед. Из леска хлопнул одиночный выстрел. Падая, она увлекла за собой всадника. Нечипуренко очнулся в окружении незнакомых людей в форме красноармейцев.