Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая

В соседней комнате, где жила когда-то Устинья, проснулся Епифан.

За годы войны он возмужал. Между бровей легла суровая складка, голос стал тверже и темнокарие глаза глядели строже.

Поздоровавшись с зятем и наскоро позавтракав, молодой Батурин стал собираться в упродком.

— Зайди, Евграф, в исполком. Новый секретарь, Христина Ростовцева, вчера о тебе спрашивала. Помнишь, учительницу из Кочердыка?

— А как же, помню, зайду обязательно! Кстати, дела там есть.

Через час, поднимаясь на крыльцо исполкомовского дома, Истомин неожиданно столкнулся с кривым Ераской. Донковский бобыль был одет щеголевато. В новых керзовых сапогах, военной гимнастерке, брюках галифе, с перекинутой через плечо полевой сумкой он был похож на ротного каптенармуса. Простодушное лицо с козлиной бородкой попрежнему смотрело на мир с детской доверчивостью.

— Сорок одно вам с кисточкой! — ухмыляясь, Ераско протянул шершавую ладонь Евграфу.

— Здравствуй, здравствуй, Герасим, — весело заговорил Истомин. — Как она, жизнь-то?

— Лучше всех, — блеснув своим единственным глазом, Ераско выставил ногу: смотри, дескать, обут, одет, и, помолчав, произнес с достоинством:

— Теперь, Евграф Лупанович, я при должности.

— Какой?

— Мы с Федотом Поликарповичем Осокиным трамотом [1] Трамот — транспортно-мобилизационный отдел исполкома. управляем. Он, значит, у меня командиром, а я бумажки разношу насчет мобилизации конного транспорта.

— Ого, ты, оказывается, большим делом ворочаешь, — улыбнулся Евграф.

— А как же, — оживленно продолжал тот. — К слову доведись, потребовалась тебе подвода. Куда сунуться? К нам с Федотом Поликарповичем; мигом коня достанем. Вот только с гидрой плохо, — вздохнул Ераско. — Прихожу прошлый раз к Никите Фирсову. Сам-то старик больной лежит, на ладан, похоже, дышит. Молодого хозяина не было. Встретил меня их доверенный Никодим Елеонский. Сидит за столом, как бугай, сердитый.

— Бумажка, говорю, вам из трамота, товарищ.

— Стало быть, вы мне — товарищ? — прищурил так это ехидно он на меня глаза: — Вы что, тоже духовную семинарию окончили? Изучали… как ее… — Ераско наморщил лоб, — рит… рит… риторику, будь она неладная! — воскликнул он обрадованно, вспомнив незнакомое слова — Потом, значит, спрашивает: — Может, вы Гомера знаете?

— Нет, мол, не знаю такого. Был у нас в татарской слободке торговец Гумиров Ахмет да сбежал. А насчет Гомера не слыхал. А он, контра-расстрига, схватился за бока и давай ржать, как жеребец.

— Забавный ты, ховорит, человек. Гомера в трамотских списках потерял, — и опять за свое: — Гы-гы-ха-ха!

— Балясы точить мне с тобой некогда, а коня представь к девяти часам утра, — говорю.

Взял у меня бумажку, прочитал это самое предписание, потом поставил ребром на стол и пальцем «чик». Бумажка — на пол.

— Какое ты, мол, имеешь право нашу директиву щелкать. Ежели, говорю, за эту самую бумажку Федот Поликарпович тебя из леворвера может стукнуть, тогда как?

— Уходи, говорит, человече, и без тебя тошно, — махнул рукой, облокотился на стол, уставил глаза в угол и бормочет:

— Уподобился я пеликану в пустыне, стал, как филин, на развалинах дома сего… — Вижу, ровно тронулся умом человек.

Христину Истомин нашел окруженной крестьянами, приехавшими из соседних деревень; девушка в чем-то горячо их убеждала.

Увидев Евграфа, она показала ему взглядом на стул. И как только закрылась дверь за последним посетителем, спросила Истомина:

— Как там казаки?

Евграф рассказал о настроении казачества. Одно только беспокоит: идут разговоры о восстании атамана Дутова. Поликарп Ведерников, захватив с собой оружие, уехал с группой зажиточных казаков неизвестно куда. В Зверинской на заборах появились прокламации дутовцев. В степи было неспокойно.

В первых числах июня 1918 года с железнодорожной станции в Марамыш прискакал вестовой. Был он забрызган грязью, от усталости едва держался в седле. Повернул коня к городской площади и, узнав, где уком, галопом помчался по улице. Кинув на скаку поводья, он соскочил с седла и поспешно поднялся на крыльцо укомовского дома.

— Вы Председатель уездной парторганизации? — спросил он Русакова.

— Да.

Незнакомец прикрыл за собой дверь и в упор посмотрел на Григория Ивановича.

— Чехи захватили власть в Челябинске и Зауральске. Большой отряд белогвардейцев двигается по Закамалдинской дороге на Марамыш.