Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая

За день до налета карателей она получила письмо от больной родственницы и выехала к ней на хутор. Через три дня отряд полковника Разделишина с чехами и белоказаками ушел на Кустанай.

Виктор Словцов, братья Новгородцевы и часть арестованных усть-уйских казаков были отправлены в Челябинскую тюрьму.

Здесь Виктор Словцов и встретился с Ниной Дробышевой, которая шла по заданию подпольного комитета в поселок «Порт-Артур».

Над Звериноголовской светило ласковое весеннее солнце, заливало сверкающим теплом сосновые леса, пашни, березовые рощи.

Легкий ветерок приносил с полей еле уловимый запах свежих трав.

Лупан ходил хмурый. Задерживалась сдача хлеба. Однажды вызвал Евграфа из избы, чтобы не слышали бабы, сказал сурово:

— Седлай коня и езжай в Марамыш к главному партийному человеку. Скажи ему, что уполномоченный упродкома на поводу у богатых идет. Поблажкой занимается. У Силантия Ведерникова днюет и ночует. Бедноте ходу не дает.

Лошадь Евграфа с трудом вытаскивала ноги из липкой грязи и только на высоких местах, где было сухо, шла рысью. Над озерными камышами стоял неумолчный гомон птиц, в тихой заводи плескалась крупная рыба. От земли шел пар. Казалось, поля отдыхали, нежились под солнцем после суровой зимы. Кое-где на пригорках показалась первая зелень.

Евграф подтянул повод, приподнялся на стременах. Кругом лежали свободные от снега поля и луга. В далекой дымке яркого дня блестела водяная гладь Донков. За ними шли казачьи и мужицкие покосы.

«Придется часть лугов отрезать нынче донковцам, — подумал Евграф, — да и выпасами поделиться. Хватит всем…»

Еще зимой Евграф был избран председателем станичного исполкома.

Окинув еще раз, взглядом окружающую местность, Евграф стал поторапливать коня.

Отдохнув в станице Прорывной у знакомого казака, он только к ночи добрался до города.

Марамыш спал. Лишь в здании укома партии светился огонек, и, проезжая мимо, Евграф подумал:

«Разве заехать к Григорию Ивановичу. Похоже, что работает: отдохнуть человеку некогда».

На осторожный стук Истомина Русаков ответил:

— Заходите!

Евграф вошел, козырнул по военной привычке. Лицо председателя укома выглядело усталым.

— Садись, Евграф, рассказывай, как у тебя дела в Зверинке.

— Плохо, Григорий Иванович, упродкомовцы самовольничают. Уполномоченный пьянствует вместе с богатыми казаками, поблажку им дает. Вызывали на ячейку, куда там! — Истомин махнул рукой. — Наганом стал размахивать. «Я, говорит, подчиняюсь только своему упродкомиссару».

Русаков встал и прошелся по комнате:

— Комиссаром в упродкоме теперь Епифан Батурин. Уполномоченный из Зверинки отозван. Тебе, Евграф, придется помочь нам исправить зло, которое он там нанес.

Русаков подошел к Истомину вплотную и, положив руку на плечо, заговорил не торопясь:

— Видишь ли, Евграф, одни враги открыто идут с оружием в руках, другие прячутся под личиной друзей. И теми и другими руководит ненависть к молодой Советской республике. Нужно быть бдительным, во-время распознавать их замыслы, бороться с теми, кто мешает нам… — Григорий Иванович снова прошелся по комнате. — Когда вернешься домой, расскажи фронтовикам и бедноте, что списки плательщиков будут пересмотрены, — помолчав, неожиданно спросил:

— Как здоровье Устиньи Елизаровны?

— Бегает помаленьку, — ответил тот, улыбаясь.

Проводив Истомина, Григорий Иванович подошел к окну и распахнул створки. Русаков облокотился на подоконник и долго смотрел на усыпанное звездами небо. Веяло свежестью наступающего утра. В темной выси курлыкали невидимые журавли. Недалеко от палисадника, пересекая падающий на улицу свет лампы, прошли парень с девушкой.

«Не забыть мне Устинью, не вернуть», — Григорий Иванович прислонился лбом к холодному стеклу и долго стоял в тяжелом раздумье.

Начало светать. Над бором, окружавшим котловину города, поднималась розовая полоска света. Солнце еще не взошло, но его лучи уже бороздили небо. Русаков отошел от окна и, тяжело вздохнув, занялся бумагами.

Увидев зятя, старый Батурин поспешно открыл ворота и, взяв коня за повод, кивнул головой в сторону крыльца.

— Заходи.

За чаем Елизар спросил гостя:

— Как там Устинья?

— Покою мне не дает… — улыбнулся Евграф. — В женкомиссии верховодит. Организует казачек. — Евграф оживился: — Прошлый раз приходит ко мне в исполком и говорит: так мол и так, Евграф Лупанович, когда будет решение Совета насчет покосов вдовам да безлошадным казачкам? А то, говорит, в Марамыш поедем, жаловаться на тебя будем. Пришлось, слышь ты, созвать исполком, решить дело с покосами в их пользу. Такая настойчивая стала, просто беда, — усмехнулся он, довольный.