Владимир Ставский - Сильнее смерти

Ровной мертвой зыбью - отголосками буйного шторма, дошедшими из бескрайных зеленых просторов, — вздымается море.

Костя плывет, поднимаясь на вершины покойных волн и скользя вниз.

Позади расплывается в зыбком мраке громада гор. Над головой ходит мягкое низкое небо, и звезды излучают мерцающий свет. С вершины валов Косте видны кланяющиеся огни судов, весь переливный поток городских огней. Далеко, в глубине пролива, мигает маяк.

- Отдохну, — громко говорит он и пластается на воде, тихонько шевелит пальцами ног, боясь и предупреждая судороги.

Уши ловят неясный гул, всплески и удары в воду. Костя нервно поднимает голову.

С берега, видимо из приморского сада, несутся над водой протяжные созвучья меди.

«Вальс! — неожиданно для себя улыбается Костя и строго говорит: — Плыть, плыть!»

Он плывет, размеренно ударяя руками и ногами, плывет на боку, потом на спине.

Еле слышные доходят с берега звуки, но вот и не слышно их за шорохом и плеском.

Вдруг - словно лопнуло гигантское полотно. Костя в ужасе, чуя дрожь в корнях мокрых волос, озирается во все стороны, держась стоймя на месте и отчаянно перебирая ногами.

Опять лопается в стороне, на скате волны вспыхивает мутная бледнофиолетовая струя.

«Дельфин!», холодея, думает Костя и уже представляет острый, как бритва, черный плавник, разваливающий надвое его живот, оттуда, снизу...

Он с силой бьет руками и ногами, громко, устрашающе фырчит, крутя головой на каждом всплеске.

«Да что это я? Дельфины же не опасны. Трус!» ругает он себя и не может превозмочь ужаса.

Левую щеку его внезапно обдает прохладой. Он вскидывает голову. Ветер уже иной. Раньше дул с правой стороны. Костя держится на воде, осматриваясь. Мигающий огонь маяка сейчас почти позади, а ему надо быть сбоку. Он медленно уходит и уходит.

«Течение... В море несет...»

Костя захлебывает воды - вода пресная, из Азовского моря.

«Дельфины... Течение... Видно, не доплыть!» Тупой и огромный ком распирает горло Кости.

«Где теперь коса?..»

Он ищет зарево Таманской - оно ушло в сторону - и опять плывет, медленно водя набрякшими усталостью, словно каменными, руками и ногами.

В судороге заскакивает, деревянеет икра правой ноги, простреленная еще в девятнадцатом... Костя поспешно растирает ее и опять плывет, плывет.

Тар-рам-там-там, тар-рам-там-там... — сверлит голову навязавшийся мотив «встречи».

«С музыкой пропадаю, — кривит в усмешке лицо Костя, и содрогается и протестует всем своим существом: — Конец? Не хочу! Не хочу!»

С силой плывет и скоро слабеет, слабеет еще больше.

«Что за ерунда? Вот расквасился! — подбирается внутренне он. — Может быть, мелко уже, а я паникую?»

Набрав воздуху, он опускается, подняв над головой руки, сложив ладони вместе. В глубине ледяная струя обжигает ноги, туловище. Костя открывает глаза и сплющивает их в ужасе перед мраком пучины.

Отчаянно рвет руками воду, выплывает на поверхность.

«Не доплыву! Хлебнуть, что ли, самому?.. Да и сволочь же я! Поручи вот такому дело!» Костя пластается в воде. Стынут ноги, зубы дробно стучат. Он плывет тихо, словно сонная рыба.

Плещут, полощутся в глубокой холодной пучине звезды. Зыбь идет чаще и круче. Непрерывно бьют всплески.

«Надо плыть, надо плыть!» - в смертельной тоске думает Костя.

Он приноравливается к волнам: бьет руками в тот момент, когда подходит гребень, и волна вздымает, несет его. Но слабые руки отстают, и один за другим выбегают из-под него валы.

«Кто скажет про десант?.. Я же должен сказать!..»

Стремительной бессвязной чередой вьются воспоминания.

- Не хочу! — с рыданием вырывается у него.

С трудом поднимая голову, он ждет волны.

Тратя остатки сил, всплывает на гребень.

И снова гребень убегает.

«Конец!» вспыхивает мысль, и Костя больно ударяется коленом о песок спасительной отмели...

В серой мгле рассвета голый, чугунно-синий, ободравшись в кровь о гальку и песок, Костя приползает на красноармейскую заставу.

Через полчаса бойкий телефонист вызывает штаб полка.

Костя, укладываясь в углу под шинелями заботливых бойцов, слушает гнусавое мягкое гудение аппарата, ожесточенный мат телефониста, отводящего душу, закрыв трубку ладонью.

Он думает, что сегодня же удивит ребят, военкомдива Дегтева. Верхняя - излучиной - губа Кости вздрагивает.

«Ну уже нет! По мере надобности можно и еще сходить в тыл. Раз партии нужно будет!.. Штука нехитрая!»