Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность

Группа Баранова превратилась в шайку бандитов…

Организатор, то есть Баранов, разоблаченный селькором районной газеты, скрылся. Участники его шайки арестованы и сознались в преступлениях.

«Сволочь! — злобно подумал Лев. — Еще обо мне сболтнет, сука! Не сумел спрятать концы в воду! А-а, ч-черт!»

Не успел Лев успокоиться, как дверь открылась и в мастерскую, воровато озираясь по сторонам, вошел Николай Иванович и запер за собой дверь.

— Неприятность, Лев Никитыч! — Голос его дрожал и срывался. — Боже мой, не знаю, что и делать! Руки трясутся, голова болит. Приехала бригада ЦКК. Сидят над моим балансом. Боюсь, докопаются до всего. Очень опытные люди, и ни одного нашего. Ходил домой за материалом — и вот… к вам… Посоветуйте… Боюсь!

— Чего? — резко спросил Лев.

— Арестуют.

— Арестуют — молчите. Ошибка, неверный расчет — вот и все. Улик нет?

— Избави бог. Только баланс.

— Выкручивайтесь. Помогу, не забуду. Но обо мне… Вы понимаете? Со дна морского достану!

— Да что вы, Лев Никитыч!

— Предупреждаю на всякий случай. Держите язык за зубами. Выручу быстро.

— Моим помогите, если…

— Что за вопрос! Зять я вам или нет?

— Лев Никитыч! — Камнев еле говорил, рыдания душили его. — Неужели возьмут? Ведь я…

— Надейтесь и мужайтесь. Одно могу сказать: за вами — тысячи.

— Спасибо, Лев Никитыч! Господи, неужели? Я побегу. Там ждут. Как снег на голову.

— Успокойтесь. Возьмите себя в руки! — зашипел Лев. — Если вас увидят таким — посадят без проволочки.

Камнев ушел.

«Старая развалина! А-а, еще не все пропало! Еще Богданов есть. Тот покрепче! Веселей, Лев Никитыч!»

Лев вышел из мастерской и направился к площади, откуда должны были двинуться демонстранты.

В четыре часа на центральной улице Верхнереченска загрохотали барабаны. Это был сигнал к началу праздника.

Оркестры рявкнули еще в трех местах, и из учреждений к сборным пунктам потянулись колонны. С вокзального холма спускались в город железнодорожники.

По пути к ним присоединились рабочие «Светлотруда».

Через час улицы были заполнены демонстрантами, флагами, транспарантами и знаменами. Слышался глухой шум, говор, где-то пели. На солнце блестела медь оркестров.

С Рыночной улицы прошел отряд женщин с повязками Красного Креста на рукавах и большими зелеными сумками через плечо.

Расчищая путь, проехали конные милиционеры. Раздались аплодисменты, крики. Оркестры заиграли «Интернационал»: из-за поворота показалась колонна вооруженных людей — шел батальон лесорубов.

Они шли с винтовками. Пальто, пиджаки были подпоясаны ремнями. Плечистые, бородатые лесорубы громко топали тяжелыми сапогами. Лица их были суровы и даже надменны, все крепко держали винтовки и старались идти в ногу.

Когда батальон прошел, снова посыпались шутки, смех. Флейта принялась выводить «Камаринского», две женщины, окруженные плотным кольцом любопытных, плясали, стараясь превзойти друг друга в ловкости и неутомимости.

Но вот на площади раздались резкие медные крики, похожие на гоготанье гусей: фанфары возвещали о начале шествия.

Начальники колонн засуетились, послышалась команда, на мгновение все затихло, потом грянул оркестр, по улице пронесся окруженный десятком конников начальник милиции, штыки рабочего батальона колыхнулись, поднялись знамена — демонстранты направились к центру города.

На трибуне около горсовета Сергей Иванович, председатель губисполкома, Иван Карнаухов, несколько военных и штатских ждали головную колонну.

Вдруг где-то поблизости раздался треск, похожий на пулеметную стрельбу. Треск этот усилился, на углу шарахнулись в стороны прохожие, и мимо трибуны промчался отряд призывников-мотоциклистов.

Сзади на своем «сборном А» ехал Джонни. Он сдернул с головы кожаный шлем, крутил им, его белесые волосы рвал ветер. Через минуту от мотоциклистов остался убегающий треск и запах горючего.

Сергей Иванович улыбнулся и что-то сказал Алексею Силычу, стоявшему рядом с ним.

За углом раздался грохот оркестра и строго блеснули штыки рабочего батальона.

Все стоявшие на трибуне подтянулись. Сергей Иванович замахал рукой, приветствуя лесорубов. Потом шли рабочие, служащие, комсомольцы, школьники, пионеры.

Рокотали барабаны, трубили трубы, над людьми плыли портреты. Их было много — больших и маленьких.

Сергей Иванович, серьезный и, казалось, немного сердитый, отдавал демонстрантам честь и слышал, как дружно отвечают сотни и тысячи людей на его приветствия.