Александр Шмаков - Гарнизон в тайге

— Вот где встретились, Семен, — он схватил руку Мартьянова, они обнялись и поцеловались. Повернув головы направо, все непонимающе наблюдали за командирами. Сцена встречи Мартьянова с вновь назначенным командиром была непонятной.

Герасимов стоял перед Мартьяновым прежний, как в годы гражданской войны. Они командовали сначала отрядами партизан, потом сформировавшимися батальонами и в самый разгар тех лет затерялись на широких просторах родины. Приказом командующего фронта Мартьянов ушел в Приморье, Герасимов был брошен на Урал. И каждый из них в эти годы, приобретя товарищей, терял их в суматошном круговороте жизни, в боях и сражениях.

И вот они снова встретились. Мартьянов оглядывал строгую фигуру Герасимова. Чуть продолговатое лицо Герасимова с широким подбородком, вытянувшийся за эти годы нос с горбинкой, карие глаза, на которые падала тень от густых бровей, и появившаяся седина на висках — все отражало неподдельную радость встречи.

Герасимов был неподвижен, но не был спокоен: все в нем обличало волнение и признательность. Это продолжалось одно мгновенье. Потом командиры подошли к первым шеренгам. Густые брови Герасимова резко сомкнулись, но быстро разошлись.

— Здравствуйте, волочаевцы!

— Здрасте-е! — ответили колонны.

Начался парад-смотр. Гарнизон свели по подразделениям. Музыканты заняли свое место в голове. Мартьянов с Герасимовым смотрели, как выравнивались ряды.

— Вот где привелось встретиться, — повторил Герасимов.

— Да, не ждал Геннадий.

— Прямо из академии в распоряжение ОКДВА, оттуда без передышки к тебе — принимать гарнизон. Только в штабе узнал, что ты здесь начгаром.

Мартьянов подал предварительную команду. Ряды и шеренги, приподнявшись на носках, застыли.

— Арш!

Вступил оркестр. Колонны, отбивая шаг, тронулись. Командиры стали глядеть на низ колонны: издали хорошо видно, если красноармеец сбивается с шага.

— Хорошо идут, — заметил Герасимов.

— Штыки голосуют, — недовольно буркнул Мартьянов. — Надо, чтобы не качались, понимаешь…

Шли учебные подразделения.

— Будущие командиры…

— Много времени ушло на подготовку, когда же?

— Находил время. Успевал бетонить и строевой заниматься. Тайга и граница — всему научат.

Проходили колонна за колонной. А над ними поднималась красноармейская песня. Напев ее знакомый, много раз слышанный, волновал самое лучшее в Мартьянове.

— А как течет время-то! Подумаешь, грустно станет, но вместе с тем и радостно, люди-то выросли — рукой не достанешь, Геннадий.

— Бежит, как у Катаева в книге «Время вперед», — Герасимов рассмеялся. — Давно ли мы стояли в теплушках и махали папахами, перелетая с фронта на фронт?

— Да-а! — выдохнул Мартьянов. — Было, а теперь? Ты взгляни-ка вокруг. Здесь непролазная глушь была, а теперь корпуса начсостава, штаб, казармы, шоссейка пролегла по косогору, водопровод, школа. Одним словом, город. А те елочки разрастутся — прелесть одна будет. Растет наш знаменитый Проспект командиров. Там вон, где клуб, — первые палатки были. Все теперь радует глаз, все-то здесь с большими трудностями добыто…

А по плацу стройно шли подразделения, и так же властно над всем строем звучала мелодия марша.

Всю ночь накануне отъезда Семен Егорович ходил до рассвета по гарнизону.

Он остановился около большого двухэтажного здания школы. Это последний объект его строительства. Он почти сделал все, что намечал построить. Мартьянов долго стоял перед школой, глядя на вывеску: «Неполная средняя Ново-Волочаевская школа». Перед ним встало его детство. Он познал грамоту в окопах на фронте, а теперь предстоит учеба в академии. «Скоро сядешь ты, Семен Егорович, за книги и вот так же будешь прилежно учиться, как ребятишки в школе, выстроенной твоими руками».

Школа была построена на самой опушке леса, и подступающие близко к строению старые огромные ели бросали резкие треугольные тени на стены здания. Как неузнаваемо все изменилось вокруг за эти годы! Сейчас он видел перед собой выстроенный город. Тогда ничего этого не было. Но он готов был всегда спорить и спорил, каким будет этот создаваемый город. Он хотел его видеть лучше, чем он был на самом деле. Город обязательно будет большим и красивым.

Ночь была свежей, как все осенние ночи на севере. Над морем плавал белесый туман, и оттуда на берег тянуло запахи водорослей. Ярко мерцали звезды в чистом, бездонном небе. Мартьянов продрог и стал быстро ходить по шоссе, время от времени притрагиваясь руками к молоденьким лиственницам и саянским елкам, посаженным вдоль кюветов дороги. Отсюда он прошел до казарм, принял ночной рапорт дневального, побывал в караульном помещении, побеседовал с караульным начальником и сменными часовыми. Он говорил все о том же, о городе, и вернулся на квартиру на рассвете.