Борис Леонов - Солдаты мира

Начштаба приехал с посредником и штабной разведкой. Он пружинисто вышагивал над бруствером окопа, с насмешливым прищуром присматривался к солдатам. У майора была удивительная память. Почти весь полк он знал по фамилиям. И если встречал тех, кого не мог вспомнить, хмурился и долго ходил рассеянным. К таким солдатам его не располагало: он настороженно относился к тихим и незаметным. Цветкова майор Бесчасный знал, потому что в полку было не так уж много солдат с высшим образованием, но при встрече с ним он всегда делал лицо и голос жесткими, официальными. После ефрейтора Баранцева, с его нагловато-беспечной расторопностью, майору было трудно привыкнуть к надменной задумчивости Цветкова.

Увидев Родиона за радиостанцией, Бесчасный скосил бровь и упрямыми губами подмял веселую усмешку. У Родиона сладко заныло в груди. Сейчас он был в ударе: все команды комдива передавал четко и грамотно, хорошо поставленным голосом. Пригодились мамины уроки актерского мастерства. Бесчасный оживился, с любопытством прищурил глаза.

— Газы! — вдруг крикнул он.

Через несколько секунд команда наблюдательного пункта выпуклыми рачьими глазами масок таращилась на майора. Только один Фомин, бледный и растерянный, неподвижно сидел на железном футляре прибора.

— Где ваш противогаз, товарищ рядовой? — посуровел Бесчасный. Он не мог вспомнить фамилии этого солдата.

Колька немо вытянулся перед майором. В спешке он оставил противогаз в палатке — с ним это случилось впервые. Родиону было жалко смотреть на него. Он сорвал маску с головы и протянул ее Фомину, не давая ему опомниться.

— Вот его противогаз, товарищ майор. Он у нас маленький, с дальномером запарился. Я взял на время его противогаз, чтобы он не мешал ему. А мой в машине остался. Разрешите сбегать за ним?

Начштаба уже хотел поверить, но, взглянув на Кольку, встретил такие недоумевающие глаза, что насторожился. Раздражение в нем схлынуло, и ситуация стала забавлять его.

— Война, Цветков, не разбирается: маленький человек или большой, плохой или хороший. Бегом за противогазом!

Родион припустил к машине, незаметно поманил пальцем водителя Уразбекова.

— Таир, выручай. Дай «крысоловку» на пять минут.

Уразбеков с радостной готовностью снял свой противогаз и отдал Родиону. Его удивило в Цветкове и непривычное ухарство на разгоряченном лице, и бедовый счастливый голос, и то, что «профессор» называл противогаз «крысоловкой» — так же, как называли его все солдаты в дивизионе.

Начальник штаба тонкими пальцами пощипал густую щеточку усов — это означало, что он доволен. Снова покосился на Кольку, потом прогулялся стремительным взглядом по изумленным улыбкам солдат и остановился на лице Родиона. Майор что-то сопоставил в уме и усмехнулся.

— Из вас, Цветков, может получиться неплохой воин. Вам это никто не говорил?

У Родиона с размаху спотыкнулось сердце.

— Никто, товарищ майор. Вы первый.

Бесчасный повернулся к командиру дивизиона.

— Пора начинать бой, Васюков!

— Есть начинать бой, товарищ майор. По местам!

Родион спрыгнул в окоп и в ту же секунду отметил про себя, как пулей метнулся к столику ефрейтор Махарадзе и резинкой стер с прибора старые данные, как припал к буссоли сержант Телятин, как склонился над потрепанной картой местности лейтенант Янко и прилип к биноклю командир дивизиона майор Васюков — все это высекло в нем одну спокойную мысль, что каждый на своем месте, каждый при деле, и он в том числе, что в данной ситуации без него, рядового Цветкова, не могут обойтись. Словно самые важные и необходимые в мире слова кричал он в микрофон: основное направление… дальность… угол прицела… и кто-то подхватывал эти слова за сотни метров от окопа и с той же торжествующей интонацией передавал их дальше, другим…

— Огонь!

Тугое эхо разорвавшегося снаряда ударилось в Родиона. Он вздрогнул не от испуга, но оттого, что серый фонтан земли и снега брызнул в небо сразу после его крика: «Огонь!»

Батарейцы обложили цель снарядами. Командир дивизиона, как ребенок, вскинул руки и по-медвежьи сгреб в охапку обалдевшего Фомина. У начальника штаба в беззвучном смехе колыхались плечи. Солдаты счастливо и смущенно улыбались.

Целый день кружил второй дивизион по бесприютной степи, с разных флангов обстреливая «противника». Степь была в колдобинах и рвах. Уразбеков, как шаман, колдовал над рулем и, с ходу осаждая машину, кричал в заднее стекло: «К бою, джигиты!» Солдаты с грохотом сыпались из кузова и бежали к окопу, где уже целился в бинокль майор Васюков. В одну из таких «атак» Родион неудачно спрыгнул на землю и подвернул ногу. Он глухо простонал — не столько от боли, сколько от досады, — и попытался бежать, но упал. Сержант Ларин внезапно отделился от цепочки бегущих бойцов и подскочил к Цветкову.