Борис Леонов - Солдаты мира

— Ничего не понимаю. Что это? — опять не выдержал я.

— Это обстановка того дня, когда «Стремительный» вышел в охранение теплохода, — вздохнул командир, и мы одновременно повернулись к фотографии, висевшей над столом.

«Стремительный» стоял на рейде и спокойно взирал на нас иллюминаторами.

— Как «Стремительный»? — вырвалось у меня. — Обстановка чего?

— Обстановка театра боевых действий по воспоминаниям очевидца, командира одного из кораблей. — Командир бережно сложил прочитанный мной листок и протянул другой. — А это хронологическая запись из вахтенного журнала катерного тральщика, который шел тем же фарватером, что и «Стремительный».

Я впился в истлевшие строки:

«12.40 — завели моторы, дали ход, отошли от пирса. 14.45 — поставили катерный трал. 14.47 — взорвался патрон, выбрали трал. 15.00 — поставили трал. 15.30 — затралили мину, выбрали трал. 16.00 — поставили трал. 16.20 — затралили мину, выбрали трал. 16.31 — поставили трал. 16.40 — затралили мину, выбрали трал. 17.02 — поставили трал. 17.45 — затралили мину, выбрали трал. 18.10 — поставили трал. 18.15 — затралили мину, выбрали трал. 18.35 — поставили трал. 18.45 — затралили мину, выбрали трал. 19.15 — поставили трал. 19.20 — затралили мину, выбрали трал…»

— Представляете, — командир опять покосился на фотографию «Стремительного», — через каждые десять — пятнадцать минут доставали мину. Через каждые десять — пятнадцать минут их поджидала смерть…

Да, передо мною были подлинные документы о подвиге, ставшем легендой. Я с нескрываемым волнением смотрел на пожухлые листки. И, как бы упреждая мой вопрос, командир пояснил:

— В штабы, в канцелярии писал запросы. Еще курсантом начал. Кое-что удалось раздобыть. Да, признаться, и помощников хватает. Все, кто служит, кто бывал на нашем корабле, стараются помочь при первой возможности. Как раз перед самым походом получил я письмо, которое ждал больше десяти лет. Прислал матрос, что плавал на теплоходе. «Стремительный» тонул у него на глазах. С Петром Семыниным матрос был знаком еще по учебному отряду. Пусть все читают это письмо, не одному мне оно адресовано. Вот, прочтите… А стенд, его так и можно назвать — «Подвиг «Стремительного».

«Здравствуйте, товарищ Гренин!

Во-первых, сообщаю, что запрос относительно гибели «Стремительного» получил я из райвоенкомата, который сообщил и Ваш адрес.

Коротко о себе. Рождения двадцатого года. Работаю слесарем в вагоноремонтном депо. А в сорок первом году плавал сигнальщиком на известном Вам теплоходе. Как я понял, Вас интересуют подробности относительно «Стремительного». Могу рассказать только о том, что сам видел.

От пирса мы отошли почти одновременно. Старшина 2-й статьи Петр Захарович Семынин действительно привел перед самым отходом мальчонку, потерявшего родителей! Выходит, значит, это были Вы. Но я, признаться, Вас в личность не помню — много ребятишек мы тогда переправляли на наш берег. Если не сбиться со счету, так около двух сотен наберется. Почти столько же было у нас на борту женщин, раненых бойцов.

Как сейчас помню, вышли мы в четырнадцать ноль-ноль на траверз маяка. Оружия, понятно, никакого у нас но било, и потому на мачту подняли флаг с красным крестом, как на госпитальных судах. И надо сказать, что на этот флаг мы сильно надеялись. Фашист, он хоть и зверь, но даже зверь имеет понятие, кого можно трогать, кого нельзя. Сопровождать нас было приказано «Стремительному», у которого, как Вам известно, тоже не ахти какие силы. Шел сопровождающий рядом с нами. Так что я совершенно отчетливо видел старшину Семынина, который стоял на мостике.

Сначала, пока шли по чистой воде, все было спокойно. Но ненадолго. Фашистские самолеты налетели неожиданно, вынырнули из-за солнца коршунами — и на теплоход. «Стремительный»-то мелкая цель для них. Пролетели бреющим, так что могли определить, какое судно под ними, наверное, и флаг с крестом различили. Но в следующем развороте сбросили, стервецы, бомбу. К счастью, она в теплоход не попала. Пулеметчик «Стремительного» успел поймать в прицел одного бандита и дал по нему очередь. Самолет закачался в воздухе, от его крыла полетели вниз обломки. Но гитлеровец выровнял машину. Высунул из кабины голову и пронесся еще раз над теплоходом. Потом круто поднялся вверх, чтобы зайти для повторной атаки.

«Держитесь, товарищи!» — крикнул нам Петр Семынин. Снова пронеслись над нами самолеты врага. Со страшным свистом бомбы падали в море. Одна из них разорвалась совсем рядом с теплоходом, в борт ударили осколки, в пробоины хлынула вода.