Ян Винецкий - Отчий дом

«Матросы! У вас нет больше ни шкипера, ни кормчего. Я арестовал их. Теперь на корабле нет никого, кто смог бы показать вам дорогу назад. Есть только один путь — вперед!» «Ух, Васька Дагамов!» — шептал Петя в подушку и засыпал с непоколебимым убеждением, что с таким капитаном команда не пропадет и корабль достигнет цели.

Можно было заглянуть в последние страницы книги и узнать, чем окончилось путешествие, но Петя не любил этого. «Так поступают только нетерпеливые девчонки».

Маргарита Викторовна всегда с нетерпением ожидала воскресенья. В этот день дом Нестеровых оживал. Еще в субботу вечером приходили из корпуса самый старший сын Николай и «младшенький» Мишутка. Стройная гимназистка Сашенька становилась первой помощницей мамы в стряпне праздничных пирогов.

Всеобщий любимец Петюшка оставлял возню с птичьими клетками, в которых порхали дрозды, канарейки и даже соловьи. Как успевал Петюшка раньше всех прибежать из корпуса, сбросить тесный мундир со стоячим воротником и добрый час размахивать длинным шестом, гоняя голубей, было для братьев загадкой.

Николай рассказывал про какой-нибудь комичный случай во время верховой езды под командованием полковника Никонова, которому кошка всегда перебегала дорогу, и он при этом страшно злился, чихал и ворчал, как кот, поводя усами. Малыши катались со смеху, им доставляло несказанное удовольствие хоть дома посмеяться над корпусным страшилищем…

Отчего больше всех детей любила Маргарита Викторовна Петюшку? Она и сама не знала. Может, оттого, что он рос без отца? Николай Федорович скончался, когда Петюшке едва минуло два года. Но без отца рос и Михаил. Может, оттого, что он самый ласковый с матерью и со всеми людьми, любит птиц, хорошо усваивает ее уроки на рояле? Может быть…

Вскоре дом Нестеровых опустел.

Вышла замуж Сашенька, окончил корпус Николай и уехал в военное училище, затянутые в кадетскую форму, маршировали по корпусному плацу Петюшка и Мишенька.

Маргарита Викторовна давала уроки музыки в нескольких богатых семьях. Она приходила домой усталая, тоскующая, и в пустых комнатах печально звучало эхо от ее шагов…

Однажды к ней постучались. В гостиную вошли дородный, с моложавым загорелым лицом поручик и маленькая девочка лет десяти, не более.

— Госпожа Нестерова? — спросил он тонким голосом, неожиданным для его атлетической фигуры.

Она утвердительно кивнула.

— Поручик Галицкий, — представился он, звякнув шпорами. — Я дерзнул обратиться к вам потому, что слышал о вас в городе много хорошего. — Он густо покраснел и отчаянно затеребил темляк сабли.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласила Маргарита Викторовна, — я к вашим услугам.

Поручик сел на придвинутый стул, усадил на своих коленях девочку и продолжал:

— Девочка эта — Наденька — моя племянница. Ей не было и года, когда она потеряла отца, а нынче после Рождества скончалась мать. Наденька жила у меня. Третьего дни случилось непредвиденное обстоятельство: наш полк переводят на Дальний Восток. Я холост, не имею родных. Мне очень хотелось бы, чтобы Наденька получила образование здесь, в Нижнем Новгороде. И вот, когда б вы согласились взять ее на воспитание, я был бы вам признателен на всю жизнь. Половину своего жалованья я буду переводить аккуратно.

Девочка между тем спрыгнула с колен дяди и подбежала к окну, где висела клетка с дроздом.

— Какая хорошенькая птичка! — воскликнула она, всплеснув ручками.

«Сирота, — подумала Маргарита Викторовна. — Это мне знакомо. Ой, как знакомо!..»

— Что ж, я согласна, — сказала она просто. — Только надо спросить, каково мнение на сей счет самой Наденьки?

Поручик встал и поднял на руки девочку.

— Вот у этой доброй женщины ты будешь жить до моего возвращения.

— А ты скоро вернешься, дядя Коля? — спросила Наденька.

Поручик нахмурился.

— Может быть, скоро, если отпустят. А не отпустят, — вот тебе, Наденька, самый родной здесь человек!

Он показал на Маргариту Викторовну. Девочка уставилась на нее взглядом, в котором были и любопытство, и совсем не детское выражение, которое примерно означало: «Ну-ка, я погляжу, стоит ли вверять тебе свою судьбу».

Маргарита Викторовна не выдержала этого взгляда и, заморгав внезапно покрасневшими веками, кинулась обнимать девочку.

С тех пор Наденька и стала жить в доме Нестеровых. Все дни недели, кроме воскресенья, Маргарита Викторовна была какой-то подавленной, угрюмой. Зато когда приходили ее «кадетики», она преображалась. Бегала из комнаты в комнату, счастливо улыбалась, суетилась, потчевала сыночков вкусными «мамиными» пирожными.