Ян Винецкий - Отчий дом

Послышалось приглушенное урчанье моторов, не похожее на «Гномов».

Петр Николаевич резко поднялся.

— Вывести «Моран»! — приказал он механику.

Солдаты выкатили укрытый в тощей березовой рощице низенький моноплан, отличавшийся самой большой скоростью.

Моторы застрекотали громче. На высоте тысячи метров медленно разворачивались три неприятельских аэроплана. Один из них был большой, с очень широкими крыльями…

Механик, повозившись у мотора, повернул к Нестерову бледное, испуганное лицо:

— Ваше благородие, масляная трубка… лопнула…

— С-сукин сын! Застрелю-у! — закричал Петр Николаевич неожиданно тонким визгливым голосом. Потом спохватился и бросил уже спокойнее:

— Чего стоишь? Трубку меняй!

Неприятельские аэропланы тем временем снизились еще более…

Вдруг резкий свист рассек воздух. Все инстинктивно приподняли плечи. Несколько солдат повалились на траву. Бомба упала в двух шагах от Нестерова, глухо врезавшись в землю…

Петр Николаевич вздрогнул. Дыханье остановилось, словно кто-то очень сильный сдавил его грудь и долго не отпускал.

Густая тишина стояла вокруг. «Не разорвалась!..» — радостно заключил Петр Николаевич, разглядывая птичий хвост уткнувшейся в землю бомбы.

Он хрипло кашлянул и, обернувшись к механику, спросил:

— Трубку… заменил?

Усы Петра Николаевича зашевелились в улыбке. Механик стоял, бессмысленно вытаращив глаза. В руках у него крепко зажата была масляная трубка.

Австрийские аэропланы ушли на запад. Солдаты поднимались, неловко улыбаясь и отряхивая прилипшую к одежде землю…

Передков порывисто обнял Петра Николаевича:

— Счастье! Сто лет нам теперь с тобой жить!

— Правильно, Миша. Хороший солдат тот, кто считает, что для него пуля еще не отлита, — сказал Петр Николаевич и повернулся к солдатам:

— Ну-ка, лопаты сюда!

Он осторожно подкопал землю вокруг бомбы. Солдаты стояли, не переводя дыхания. Потом он вывернул взрыватель.

— Вот тебе иллюстрация к нашему разговору, — сказал Петр Николаевич, когда солдаты унесли бомбу. — Они уже вооружают свои аэропланы, а у нас все еще спорят, на господ французов оглядываются!..

Петр Николаевич коснулся рукой лба. После напряженной летной работы последних месяцев он чувствовал сильное переутомление. Лоб был горячий, потный.

Пожилой солдат украинец подошел к Нестерову, держа в руках какой-то красный мешочек.

— Австрияк скинул. А що в циим мешке — бис его видае!

Петр Николаевич вспомнил, что в школе их учили сбрасывать так донесения и что такие мешочки называют «кошками».

Он ножом распорол мешочек. Вместе с песком вывалилась записка:

«Штабс-капитану Нестерову.

Помните, вы говорили, что небо Родины не продается? Тогда я считал вас орлом. Теперь я вижу, что вы курица. Трепещите! Мы каждый день будем посещать ваш курятник».

Внизу стояла подпись: «Розенталь».

Петр Николаевич побледнел. У него судорожно забилась синяя жилка над правой бровью. Он скомкал бумажку и отбросил ее далеко от себя…

Передков поднял смятую записку, прочел ее.

— Этот австрийский авантюрист претендует на «национального героя», — сказал он. — Знаешь, Петр, если они еще придут, мы поднимемся на двух аппаратах и прижмем их к земле. А если они не сдадутся…

— То?

— Испробуем твой таран!

— Что ж, испробуем… — ответил Петр Николаевич, задумчиво и очень сосредоточенно глядя перед собой.

Наутро снова послышался шум чужих моторов. На большой высоте, держа курс в тылы русских войск, шли три аэроплана противника. Впереди — знакомый уже Нестерову «Альбатрос».

По приказанию Петра Николаевича Нелидов заканчивал приделывать к аэроплану тросик с гирькой. По мысли Нестерова, «Моран» повиснет над аппаратом врага и, выпустив на тросике гирьку, разобьет пропеллер, и австриец принужден будет пойти на посадку.

Теперь Нестеров и Передков быстро сели в кабины аппаратов и пошли на взлет. На разбеге Петр Николаевич услышал, как что-то внизу хлопнуло. Он догадался, что выпал тросик с гирькой и, зацепившись за что-то на земле, оборвался.

«Э, черт с ним!» — подумал Петр Николаевич с досадой. Аэроплан оторвался от земли, но в это время начал давать перебои мотор. «Ночью был страшный ливень, наверно в мотор попала вода…»

Петр Николаевич плавно развернулся и пошел на посадку. Передков сел вслед за командиром.

Нелидов решил перечистить клапаны мотора…

Через час, возвращаясь с разведки, австрийцы снова начали кружить над расположением Одиннадцатого отряда. Родовое имение барона Розенталя не давало покоя австрийскому летчику.