Александр Андреев - Спокойных не будет

Я понял, что говорить с ним бесполезно: поймет, но не согласится. Он как червь, заползший в яблоко: снаружи— румяное, а внутри все изъеденное. По-другому жить не может. Есть такие натуры, у которых за душой единственное стремление: хорошее сделать плохим.

— Слабостями других ты, Филя, пользуешься в своих корыстных, подлых целях,— сказал я.— Выходит, ты подлец. Имей в виду, даром тебе все это не пройдет.

Сорокин вскочил, глаза блудливо заметались.

— Что ты мне все грозишь? Плевал я на твои угрозы! Кишка у тебя тонка тягаться со мной.

Он, не оглянувшись, ушел к Сереге Климову. Тот, делая вид, будто работает, чутко наблюдал за нами. Сорокин и Серега, о чем-то переговариваясь, скрылись за срубом.

И все шло по-прежнему: прогулы, опоздания, невыполнение заданий, пьянки и скандалы в общежитии. Надо было что-то предпринимать. В самом срочном порядке.

И вот сегодня в обеденный перерыв я собрал бригаду. Пригласили на собрание ребят Трифона Будорагина. Обещал подойти Петр. Мы сидели на берегу, на брусьях, больше пятидесяти человек, и ждали Сорокина. Я послал за ним Леню Аксенова. Леня вернулся один, Сорокин сказал, что плевал на наше собрание с высокого берега. Ребята потребовали привести его силой. Вызвались Илья Дурасов, Вася и Леня Аксенов. Вскоре они показались из-за ряжей. Они заломили Сорокину руки назад и толкали его впереди себя. Тот, упираясь, пытался отбиваться, кричал и плевался. Его подвели к нам и усадили на брус.

— Вы не строители, а бандюги! — кричал он, намереваясь вскочить.— Комсомольцы, называется! Какое вы имеете право? Хулиганье! Что я сделал, чтобы мне руки заламывать?

Трифон глядел на него с отвращением.

— Замолчи! А то вобью в землю по самые уши. Откуда взялся только такой микроб?..

Сорокин метнул на меня скользящий и презрительный взгляд.

— Что вы от меня хотите, бригадир? Я вам не подопытный кролик...

«Судья» Вася ответил:

— Судить будем.

За Сорокина вступился Серега Климов:

— Не за что его судить. Не имеем права!

— Ха, Защитник выискался, адвокат! — Илья сокрушенно покачал круглой головой.— Что делается с людьми, товарищи!.. Садись и ты на скамейку, обсудим и тебя заодно с твоим новым дружком.

— Суть не в том, дружок он мне или нет,— сказал Серега.— А в том, что он работает не хуже каждого из нас. Даже лучше. Человек как личность определяется в труде.

Ребята заулыбались.

— Ну и личность! — воскликнул Вася, указав на Сорокина,—Завлекательная чересчур. Отворотясь не наглядишься !

Попросил слова Виктор Ненаглядов. Он одернул гимнастерку, приосанился.

— Мы, товарищи, разбираем дело члена нашей бригады,— сказал он не торопясь, веско, ничуть не смущаясь.

В это время подошел Петр Гордиенко, сел рядом с Трифоном и кивнул Виктору, прося извинения.

Виктор Ненаглядов, обращаясь ко мне, спросил с едва заметным раздражением (прервали речь):

— Я могу говорить?

— Да, да. Тише, товарищи!

— Мы разбираем дело члена нашей бригады,—повторил он,— И к этому надо отнестись со всей серьезностью. Надо обсудить все «про» и «контры» и вынести наиболее правильное постановление, пускай даже в ущерб одному человеку или двум; но на пользу коллективу.

— Что ты знаешь о коллективе-то? — крикнул Сорокин.— Ты в нем без году неделю! А туда же...

Виктор не смутился.

— Это не имеет значения. Коллектив, как живой организм, должен быть здоровым независимо от того, есть в нем я или ты или нас нет.

«Поднаторел,— подумал я про Виктора.—Этот не собьется на безрассудства. Не закричит от возмущения».

— Я живу с Сорокиным в одной комнате, и, по моим наблюдениям, он к жизни в коллективе не подходит.

Ровный, бесстрастный голос Виктора Ненаглядова, его складная, словно по газете прочитанная, речь вызвали у ребят настороженность, даже неприязнь.

— Мы и без твоих наблюдений видим, что Сорокин нам не подходит,— сказал Илья.— Поэтому и собрались.

— Я прошу не перебивать. Когда тебе предоставят слово — говори, а пока помолчи, других послушай.— Ненаглядов обвел собравшихся спокойным взглядом.— Если подумать серьезно, товарищи, то коллектив сильнее одного человека, и он может этого человека, в данном конкретном случае Сорокина, перевоспитать, направить по верному пути, поставить на ноги.

— У нас не исправительная колония, а рабочая бригада,— сказал Трифон хмуро.

Вася крикнул:

— Не виляй, Ненаглядов! То Сорокин не подходит к жизни в коллективе, то призываешь нянчиться с ним. Выбери что-нибудь одно!