Николай Егоров: Всё от земли

Потому что никому, видимо, ни жарко, ни холодно здесь, и никого особенно не волнуют акты внезапных контрольных проверок наличия и химического состава надоенного молока с фактической жирностью два процента в общем котле от восьмидесяти коров, и никто не ворохнулся в кресле узнать хотя бы по телефону, куда девалась добрая половина молока из этого котла. Никого не затронул и тот факт, что вместо положенных по норме кормления ста пятидесяти литров натурального молока на группу телят в емкости оказалось лишь девяносто. Никого. А сказано об этом было на партийном собрании.

Сведение до минимума издержек производства, — а они вряд ли только в одном Карталинском районе, — безусловно, заметно бы отразилось на увеличении молочной продукции, но и этих мер было бы мало. Для решения проблемы теперь уже нужны трехтысячные надои, которые вчера определялись как выдающиеся, а завтра должны стать обычными. Тем более, что увеличение продуктивного молочного поголовья в ближайшем будущем не предвидится. Кадры в сельском хозяйстве теперь как никогда решают все.

Заморозили напрочь пятьсот тонн капусты в Туктубаево. Овощеводы постарались, вырастили ее столько, что кооперирующие с ними торгующие организации не смогли всю принять, а своих помещений для хранения непредвиденных сверхурожаев там никогда не было и даже генпланом не предусмотрено. И опять никто не виноват в том, что померзла капуста. Ладно, решили скормить скоту. Дороговатое удовольствие, но что поделаешь… Авось, молочко у коровок прибавится. А оно убавилось. Почему? Может, потому, что в молочной железе коровьего вымени природой не заложено умение делать из капусты молоко и не зря опытные животноводы не пасут дойные гурты на убранных капустниках? У козы его наверняка прибавилось бы.

Замечено также, что в затяжные весны, когда кончается сено и переходят на кормление дойных коров исключительно комбикормами, резко снижаются удои. Домохозяйка не станет пичкать свою доену излишками сырого картофеля по той же самой причине. Пожилые доярки вспоминают, что при естественных водопоях на реках и озерах в зимнее время молока было больше. И тоже вполне возможно: корова появилась намного раньше артезианских скважин.

— А мы, слышь, ведь над этим как-то даже и не задумывались, — откровенно удивился главный зоотехник тогдашнего областного управления сельского хозяйства.

Главный зоотехник области! А какой тогда спрос за молочную продуктивность с зоотехника совхозного отделения Петра Бурзайкина, если он сам полмесяца искал, у кого бы дознаться, чтобы потом ответить не в меру любопытному скотнику, что за штука такая кормовая единица и с чем ее коровы едят. Вот уж воистину равнинный альпинизм: вообразим себе вершину и карабкаемся на нее первопроходцами. Промелькнула ж в телепередаче «Что? Где? Когда?» идея оборудовать комбайны холодильными установками для обмолота сырых валков с претензией на авторское свидетельство, как в свое время выдано было такое же за «изобретение» раздельного метода уборки, а наши предки с этого и начинали эпоху земледелия: сперва сжинали хлеб и тут же снова ставили его стоймя в снопах (а мы не можем), потом вывозили с поля сразу и зерно, и солому, и мякину, и отходы, и семена сорняков (а мы никак не поймем этого преимущества), потом молотили по холодку — и никаких потерь, и вдвое сокращалась потребность в лошадиной силе на уборке и в кормовых единицах для нее. И герметичные кузова не нужны были: четыре жерди под низ, по две по бокам — и вся тара. Лишь бы сноп не выпал.

Жил в селе Истошине Тюменской области некий Григорий Александрович. Писаренок по прозвищу. Нет, абсолютно неграмотный, писать из всего их древнего крестьянского рода умел лишь прапрадед Никита Писаренок, а остальным поколениям передавалось по наследству только прозвище да любовь к земле и природе. И знал эту природу и землю Григорий — вся деревня следила, что он делает, и делала то же. Но когда начал тот истошинский знахарь по троеным, ныне забытым, парам овес сеять — все же и решили: рехнулся Писаренок.

— У тебя, часом, крыша не протекает, Григорий Александрович? — сошлись к его полю соседи по земельным наделам.

— Крыша не протекает, — ничуть не обиделся сеятель, — а небо прохудится и дожди зарядят на все лето, эвон какой туман падал на Мокия мокрого. Так что не ждите нынче, мужички, хлеба от паров, на парах пшеничка зарастется, поляжет и на корню погниет. И сена погниют. А овсу ни хвороба не доспеется, надурит — верблюд стоя спрячется. Оно, конечно, и овес не вызреет, шибко зеленый год намечается, так я хоть с кормами скотине горя знать не буду: свалю лобогрейкой под самый снегопад да из-под снега и стану помаленьку возить. С такого корму коровки мои и зимой не токо доиться — прудить молоком зачнут.