Григорий Терещенко - Горячее лето

Когда стали расходиться, Волков спросил:

— А как с оплатой за работу в субботу?

— Это вы о "магарычах"? — спросил Алексей. — Ни о каких "магарычах" и речи быть не может!

Председатель цехкома пожал плечами.

Уже на следующий день рабочих стали расставлять по-новому.

Светлана теперь работала на двух зуборезных станках. Иногда она переключалась и на третий — долбежный, который стоял рядом.

В первой же декаде был объявлен субботник. На него явились почти все. Среди них человек двадцать строителей. От них-то многое зависело. Они бетонировали основание. Бетон изготовлен на быстросхватывающемся цементе. Через два-три дня можно смело ставить станки. Если электрики не подведут. Не должны. Сам главный энергетик пришел на субботник.

Сделано за субботник было больше, чем намечал Алексей.

Татьяна убеждалась, что талант Алексея в умелой организации. И не только в ней. Он — дар колоссальной трудоспособности и больших знаний. Вербин тоже, не жалея себя, работает, но у него не хватает того, что есть у Алексея. Он сразу нащупал слабые звенья цеха, и его поддержал директор. Мой отец тоже в это время не решился бы на перестройку всего цеха. Освоение нового "Сибиряка" — дело не простое.

Ей так захотелось потрогать жесткие Алексеевы волосы. Но она только улыбнулась своей озорной мысли. В детстве она тоже была заводилой не только девчат, но и мальчишек. Наверное, Алексей был таким же.

Он стал для нее родным человеком. Только красивых слов о любви он не мог говорить. А в жизни такие слова, как хорошие песни, нужны. Она ждала таких слов. Сейчас ждала. А было время…

— Как ты думаешь, Алеша, — оставшись наедине с Алексеем, спросила Татьяна, — не будет задержки с поступлением оборудования на поточные линии?

— Думаю, что нет. На заводе же мои "полпред" работает, начальником производственного отдела.

— Тогда в следующую командировку я поеду туда "толкачом"!

— Если я тебя отпущу.

— Вербин отпустит. Я хочу Одессу посмотреть. Катакомбы, оперный театр.

— А я так нигде и не был. Не хватало времени. Вечерами за чертежами сидел.

Были и такие на субботнике, которые, не получив обычной десятки, захныкали.

— Григорий Петрович изыскал бы деньги, — говорил Олейник-старший. — А этот зажал.

— Без десятки обойдешься, — ответил ему Михаил и уставился на него. — Мои родители много лет в колхозе работали за палочки. А ему за каждый чих — деньги давай!

— Сейчас колхозники больше нас с тобой получают, — не сдавался Олейник. — Что ни двор, то автомашина или мотоцикл. На сберкнижках некоторые большие деньги имеют.

— Так это сейчас. А раньше? Почти бесплатно: энтузиазм, патриотизм. И работали, не роптали.

Другие любители "магарыча" почему-то сегодня отмалчивались и в разговор не вмешивались.

Чтобы обеспечить выполнение заказа на "Сибиряк", Татьяна передала инструмент опытным молодым рабочим и, что называется, стояла у них над душой. Никто уже не удивился, когда она сама замеряла детали, только что снятые со станка. При этом одобрительно кивала головой и говорила:

— Хорошо! Вот освоите эти детали, а потом других учить будете.

Цех жил напряженной жизнью. Уходя домой, Татьяна, как это было зимой, теперь все чаще задерживалась у заводской доски производственных показателей. Красная линия, обозначавшая выработку их цеха, была похожа на перевернутую дугу. В первые дни месяца она пересекла черту "100" и стала опускаться вниз. Опускалась медленно, как бы нехотя, иногда задерживалась на одном уровне день, другой. После новой расстановки рабочих в цехе красная линия несколько дней удерживалась на одной черте, а затем так же медленно, но неуклонно поползла вверх.

"Главное — войти в график, — говорила сама себе Татьяна, глядя на доску. — А реконструкцию вытянем. Вытянем! Ну и взял же на себя ношу Алеша!"

Когда в цех поступил новый режущий инструмент для обработки деталей к новой машине, Татьяна облегченно вздохнула:

"Ну, теперь справимся с планом".

В конце смены во втором пролете появился Стрижов и сразу же был окружен рабочими, в основном молодежью. Некоторые и рабочих мест еще не убрали, а потянулись сюда. В цехе чувствовалось какое-то напряжение. Почти каждый считал себя ответственным за реконструкцию. Когда подошла Татьяна, обсуждали "цепочку" в новом помещении. Разговор в основном вели Стрижов и Коваленко. Рабочие прислушивались, время от времени вставляли свои замечания.

Кое-кому было совсем не понятно: прошло немного больше недели, как уехал в отпуск Вербин, а такие перемены происходят.