Глеб Алёхин - Тайна дразнит разум

— Не спорьте! — надрывался мужской голос. — Два раза бабахнуло!

Воркун окинул взглядом собравшихся. Над хором зевак возвышался своей приметной широченной бородой староста церкви Солеваров. Острые глазки фанатика поймали начальника угрозыска и расширились: «Вот чудо, уже тут!»

Но Иван прочитал в глазах старосты и нечто другое: старик явно был чему-то рад. Неужели у Роговых беда?

— Кто стрелял?

Солеваров вскинул волосатую руку на синий домик с чердачным балконом:

— Вроде как… уполномоченный…

Воркун ринулся к воротам. Пальма передними лапами толкнула калитку. На дворе, возле бочки, переполненной дождевой водой, зашипел черный кот. Ищейка, не замечая взъерошенного противника, метнулась к распахнутой двери флигеля.

Во флигеле жила Тамара Ланская. Там не пахло порохом. Пальма круто развернулась и, минуя сарай, кинулась к низкому крыльцу роговского домика.

Иван устремился за овчаркой. Прихожая и столовая встретили начальника угрозыска подозрительной тишиной. На круглом столе, белевшем скатертью и аккуратно расставленными тарелками, колючим шаром темнел кактус.

Где же братья и Тамара? Мокрые следы собачьих лап на чистых половицах вели на деревянную лестницу. Леонид занимал комнату на чердаке.

Воркун одним духом взлетел на верхнюю площадку и замер.

В нос ударило едким пороховым дымом.

На полу, возле высокой вешалки, сидела Тамара, склонив голову. Ее пламенеющие волосы закрыли глаза, посиневшие губы судорожно вздрагивали…

— Что тут?!

Тамара безысходно кивнула на дверной проем Леонидовой комнаты.

Иван шагнул к распахнутой двери.

Глаза ослепил белый косой потолок мансарды.

Балконная занавеска надулась пузырем.

Воркун решительно переступил порог…

И оцепенел…

Леонид обмяк на стуле, упав грудью и головой на письменный стол. Пальцы правой руки судорожно сжали рукоятку вороненого браунинга. Левая безжизненно свисала…

— Леня!..

Воркун наклонился над еще не остывшим телом. Леонид не нуждался в помощи. Хотя на лице, на руках, на костюме — ни капли крови.

Не трогая предметов, Иван осмотрелся. На полу, возле стола, поблескивали две пустые гильзы. Рядом с диваном, высунув язык, сидела Пальма и поглядывала на фанерный лист, лежащий на ковре.

Воркун подошел к фанере и вздрогнул: «Икона!»

Божья матерь с младенцем, а взгляд суровый, угрожающий. Чекист стрелял в богоматерь. Одна пуля угодила ей в грудь, другая — в плечо.

Иван присел на корточки. Свежий запах масляной краски защекотал нос. Образ богоматери был воспроизведен уверенными мазками.

— Тамара Александровна! — подозвал он свидетельницу. — Кто принес сюда икону?

— Какую икону? — слабым голосом спросила она и вступила в полосу света.

Иван изумился: у нее расстегнут халат, ночная сорочка порвана, а на груди… синяк. Что все это значит?

Пахнуло изысканными духами. В мировую войну раненому разведчику Воркуну вручила кисет великая княгиня с капельным крестиком на белой косынке. Сестра милосердия была надушена такими же духами, как и соседка Роговых. Он указал на икону. Тамара исступленно вскрикнула:

— Старорусская! Чудотворная! — Она упала на колени, скрестила руки, страстно зашептала: — Божья матерь, прости меня, грешницу…

Боковым зрением женщина заметила воркуновский пытающий взгляд и дрожащими руками застегнула халат, отороченный лисьим мехом.

Да, не о такой встрече мечтал Воркун. Он погладил Пальму и пальцем ткнул в икону:

— Взять след!

Овчарка обнюхала улику и, виновато поджав хвост, снова уселась: «Хоть убей, а чужим не пахнет». Обычно она мигом схватывала нужный душок и устремлялась по следу — только поспевай. А тут…

Озадаченный Воркун подошел к телефонному аппарату, позвонил дежурному и, опустив трубку, вдруг вспомнил, как сегодня утром Леонид недосказал историю с подкинутой иконой. Возможно, он сам принес икону со службы домой?

«Нет, чекист не пойдет с иконой по городу», — рассудил Иван и взглянул на влажные туфли певицы:

— Тамара Александровна, вы прибежали сюда на выстрелы?

— Да… я думала… Леонид убил Карпа…

— Братья поссорились?

— Очень!

— Из-за чего?

— Н-не знаю, — смутилась она, отводя взгляд вниз.

— Значит, Карп был здесь, когда вы прибежали?

— Нет, здесь никого не было, — твердо заявила она и заплаканными глазами показала на покойного. — Только он…

— Вы подошли к нему?

— Нет. Не смогла. Подкосились ноги. Лишь взглянула и все поняла. Я ведь медик. Я ждала этого…