Константин Скворцов - Рабочее созвездие

Шла Россия лапотная. С грабарками и тачками, чтобы век уплотнить до года, чтобы из «века земли» перейти к «веку бетона», а затем шагнуть в «век стали» и сделать свою молодую советскую страну могучей и неприступной.

За один лишь год в уездный городок прибыло 43 тысячи человек, почти столько же, сколько людей было доселе в Челябе. На окраине города, до сих пор известного более своими мукомольнями и винокурнями, чем кустарным маломощным заводиком по выпуску немудреного сельскохозяйственного инвентаря, началось строительство гиганта отечественной индустрии — Челябинского тракторного завода.

Так начинался Тракторострой, и Челяба превращалась в Челябинск, город, который вскоре станет красой и гордостью разбуженного края, кормильцем и защитником страны.

…Угасал знойный августовский день 1932 года. Бригада бетонщиков Федора Капралова вышла в ночную смену. Готовилась к работе тщательнее обычного. Тачки осмотрены лишний раз, материалы запасены на всю ночь, подходы к бетономешалкам очищены. Предстоял штурм рекорда. Предстояла ночная битва. А потому был определен ритм атаки — под духовой оркестр, при свете прожекторов, при стечении множества людей. Они решили дать 500 замесов в смену. Бетономешалки немецкой фирмы «Отто Кайзер» гарантировали 120. 21 человек, все вчерашние деревенские ребята, еще совсем недавно первыми на стройке дали 180 замесов. Но ударная бригада Ивана Монахова вскоре удвоила цифру.

…Оркестр играет «Сказки венского леса». С тяжелыми тачками на гнущихся мостках «вальсируют» капраловцы. Свет прожекторов высвечивает путь к жадно поглощавшему бетон корпусу будущего литейного цеха. Ночная тьма скрадывает лица бетонщиков. Многочисленным «зрителям» ночного трудового штурма не виден пот, заливающий эти лица. Но каждый по себе хорошо знает, как от минуты к минуте в столь напряженном труде тяжелеют тачки, деревенеют спины, а ночь становится длиннее и длиннее. Но темп вальса не гаснет — он разгорается. Оркестр, подчиняясь не нотным значкам венского маэстро, а все убыстряющемуся ритму работ, ломает музыкальный настрой. И вальс сменяется буденновским маршем.

В толпе, наблюдающей за ночным штурмом рекорда, одеждой и манерами выделяется высокий человек в черном добротном европейском костюме. Он торопливо записывает что-то в блокнот, с которым не расстается вот уже который день. Узкое лицо с орлиным носом, высокий лоб с наметившимися пролысинами, зоркие, чуть навыкате глаза, волнистая черная шевелюра. А где-то рядом с ним приметный юноша. Он тоже высок и хорошо сложен, но белокурый, в скромном, видавшем виды легком свитерочке. У него суровый, испытующий взгляд и большие руки чернорабочего.

К сожалению, эти два человека не знакомы друг с другом, хотя вот именно сейчас их обоих связывает нечто особенное — в их душах рождаются стихи. Они поэты. Первый — Луи Арагон. Второй — Константин Реут. Первого знают многие, второго — пока никто.

Луи Арагон прибыл вместе с женой Эльзой Триоле в составе делегации прогрессивных литераторов Европы и США, чтобы познакомиться с гигантской строительной площадкой социализма — Уралом.

Константин Реут, коренной уралец, еще в школьные годы решил стать поэтом, регулярно печатался в свердловских газетах. Но намеченную жизненную стезю резко поломал, как только прослышал о строительстве тракторного гиганта. Он пришел сюда романтиком и поэтом, человеком неистребимого оптимизма. Но более всего готовым к дьявольски трудному труду, чтобы писать о рождении нового мира не по рассказам его творцов, а по собственному ощущению. Он все хотел сам видеть и понять, ощутить и пережить, активно участвуя в том новом, что рождалось вокруг. Работа в коллективе строителей, где был сначала чернорабочим, а потом техником и журналистом, дает ему главного героя на доброе десятилетие творчества — строителя социализма. Его кредо:

Но это будет чуть позже. Как чуть позже знаменитого «бетонного вечера» будут и стихи Арагона об Урале. А пока два поэта стоят в толпе тракторостроевцев и видят то, что вскоре выльется в стихи, такие похожие и такие разные. В 1934 году в Париже и Свердловске одновременно выйдут две книги. Первую, парижскую, «Ура, Урал!» напишет Луи Арагон. Вторую, свердловскую, «Убеждение» — Константин Реут. В обеих будут стихи об одном и том же: о «бетонном вечере». Придавая своим стихам значение исторического факта, Арагон сделает примечание: