Евгений Воеводин - Эта сильная слабая женщина

В одном из своих писем И. Западалову Володя сообщал: «В школе начинаем издавать рукописный журнал «Дружба». Вчера кончил составлять первый номер. Содержание такое: Авраменко (Сергей) — одно стихотворение, Западалов — одно стихотворение… несколько моих стихотворений… Из прозы — рассказ Воеводина «Рост». Составил программу журнала».

Так что — без всяких шуток — действительно первым моим редактором был Торопыгин (хотя ни этого школьного журнала, ни своего рассказа я сейчас не помню). Но дело не в этом. Дело в том, что тогда рядом с поэтом рождался в нем и редактор, — и он был им почти до самого, такого раннего, страшного и несправедливого, конца…

Лет десять назад я приехал по своим литературным делам на завод «Большевик», и мой добрый товарищ, секретарь цехового партбюро, кузнец Алексей Митрофанов посоветовал: «Тебе бы с Иваном Маторенком поговорить надо…»

Маторенок, Маторенок… Что-то очень далекое мелькнуло и тут же ушло, ничем не откликнувшись в памяти. Промолчала память и тогда, когда меня познакомили с этим высоким, спокойным, красивым человеком начальником сварочного участка.

Разговор о заводских делах был долгим, потом случайно, как это бывает, по каким-то дальним ассоциациям свернул на личные. Я спросил своего собеседника, как он пришел сюда, на «Большевик», — и он сказал:

— Директор школы помог, Иван Александрович Стадницкий.

— Боцман?!

— Да.

— Двести шестая школа? Пятиклассник с медалью «Партизан Великой Отечественной войны»?

Как странно было увидеть героя своего самого первого в жизни очерка вот таким, уже взрослым и много сделавшим для людей, — и сча́стливо было, что он жив-здоров, м о й п е р в ы й, и что идет хорошей дорогой, в изначалье которой был славный, очень добрый, а грозный лишь для видимости (это я узнал позже), директор Иван Александрович.

Конечно же, я написал большой очерк о мастере участка Иване Маторенке! А начал с того, как много лет назад Боцман велел мне написать о пятикласснике Иване Маторенке и как очерк печатал в школьной стенгазете ее редактор — Владимир Торопыгин.

Ранним утром меня разбудил телефонный звонок, и я услышал знакомый, чуть растягивающий слова, голос:

— Женя? Сегодня твой очерк в «Ленинградской правде»… Неужели это тот самый Маторенок?

— Тот самый.

— Слушай, это же здорово!

Я понял, чему он радовался.

Торопыгин говорил еще какие-то слова, я почти не слушал их. Я слушал только ту радость, которая плескалась в его голосе, — радость возвращения к прошлому, к воспоминанию, к своей ранней юности, и мн было легко от того, что я смог принести ему эту радость…

Обстоятельства сложились так, что из школы мне пришлось уйти, поступить на нештатную работу в редакцию окружной газеты «На страже Родины», подрабатывать в других редакциях. Мне повезло — у меня оказались хорошие учителя, в том числе начальник отдела информации, к которому я был «придан», майор Дмитрий Терентьевич Хренков. Работы оказалось много: газеты всегда ненасытны… Наши встречи с Володей становились реже. В 1946 году, окончив школу с медалью (помните: «учить урочки…»?), Володя поступил в Университет, на отделение журналистики, хотя до этого мечтал уехать в Москву, в Институт имени Горького. Но сработала неуверенность — примут ли? Немного было еще написано, слишком мало опубликовано, а в горьковский институт Союза писателей в ту пору шли уже взрослые, заявившие о себе в литературе люди — военное поколение, фронтовики. Будучи по делам в Москве, я зашел в институт, — об этом меня просил Володя, — побывал дома у Платона Воронько, который «ведал» молодыми, и, вернувшись, объяснил Володе ситуацию. Видимо, его мнение совпало с моим, и он отнес документы в Университет.

Встречались мы теперь в основном на занятиях литературного объединения, которым руководил Всеволод Александрович Рождественский. Здесь нам тоже повезло необыкновенно! Надо ли говорить, что, большой поэт, Всеволод Александрович был еще и настоящим педагогом? Мягкий, добрый, всегда внимательный, расположенный к людям, он сумел сделать так, что мы, самые молодые (В. Торопыгин, О. Шестинский и я), не чувствовали разницы ни в годах, ни в жизненном и литературном опыте между нами и старшими товарищами — членами объединения. Между тем среди них были такие «зубры», как Сергей Антонов и Сергей Воронин! Позже нашу «молодежную фракцию» пополнил Валентин Пикуль, который в то время уже вовсю работал над романом «Океанский патруль».