Всеволод Иванов - Пасмурный лист (сборник)

– В предместье Маммы, неподалеку от нас, живут русские купцы. Русские ходят свободно. Мы сейчас шли мимо их подворья, они веселились, пели песни, и Махмуд услышал что-то знакомое… Джелладин, подумай! Византийцы узнают, что мы побороли русского богатыря. Доносят императору. Император пожелал нас увидеть… Ты говоришь императору все, что тебе приказал визирь…

– Мысль недурна.

– Вот видишь!

Кади Ахмет привык на суде читать мысли по лицам. Мысли Джелладина совсем не сложны. И кади решил пооткровенничать:

– А у нас есть частная заинтересованность в этой борьбе. У Махмуда подруга – русская, из дружины князя Игоря. Она хочет узнать, что делается в стране Русь.

– Это мог бы узнать и я, – пробормотал Джелладин.

«Через кого?» – хотел было спросить кади, но удержался. Понятно и без вопроса. Джелладин пообещал византийскому чиновнику золото, которое вложено в пояс Джелладина визирем. Чиновник выдал ему голову эмира Эдессы, указал на человека в Эдессе, ведшего тайные переговоры с византийцами…

Кади Ахмет поспешно сказал:

– Так и должно быть. Русские купцы придут сюда, и ты порасспросишь их, о толкователь Закона! Подругу Махмуда зовут Даждья, она дочь князя Буйсвета… какие трудные имена!

Джелладин сказал:

– Мне не нужно имен. Зачем я буду вмешиваться в частные дела? Поручил ли вам это визирь?

– Нет.

– И спрашивал ли ты у него разрешения на упоминание имен?

– Зачем я буду лезть к визирю со всяческой мелочью?

– Ты же сам назвал этот город мелочным. Здесь всякая мелочь приобретает вид Закона.

– Но это просто любовь! Она хочет знать – что и как на родине?

Джелладин сказал:

– Любовь? Я не представляю себе, что такое любовь. И вам не советую. Визирь ничего не говорил мне о любви.

– Но он ничего не говорил и о борьбе на поясах!

– Борьбу на поясах я разрешаю. Но любовь… любовь, по-моему, глупость и вред.

– Сам пророк Магомет любил! – воскликнул Махмуд.

– Молчи, дурак, – сказал Джелладин. – Что ты знаешь о пророке? Поучись столько, сколько я, и тогда рассуждай!

Махмуд раздражал Джелладина. Он раздражал его своим громким голосом, важными движениями и тем, что никогда не советовался с ним, как и где расположить на отдых конвой и какой соблюдать церемониал при встрече с византийцами. Поэт? Трезвонит и трещит. Песни о Багдаде иногда трогательны. Но все, что говорится о родине на чужбине, – трогательно. Кроме того, Джелладин не мог простить Махмуду его внезапного появления и речи перед лицом визиря. И теперь – победи Махмуд в состязании, дойдет его победа к императору, а значит – дойдет и до халифа. Возможны награды от халифа… Но награды возможны и Джелладину, разрешившему борьбу с русским богатырем?

И Джелладин еще строже добавил:

– Смотри, не вздумай свалиться в борьбе.

– Не свалюсь, – ответил, смеясь во весь рот, Махмуд. – Скорее ты свалишься от злости.

И, не слушая брани Джелладина, пошел мыть, со скуки, своего коня. Конь, подаренный ему визирем, был вороной, молодой, трепетно-неугомонный, и по совету кади Махмуд дал ему имя Пегас, хотя и не знал толком, что значит это слово.

Накануне, перед приходом русских, Махмуд спал плохо. То мерещился ему Багдад, его домик, крыша и синие глаза Даждьи. Ей скоро рожать. Как-то пройдут роды? Махмуд пытался представить личико своего ребенка – и не мог. Ему все виделся почему-то ребенок лет пяти, круглый, черноволосый, но с синими глазами – в мать… То вдруг с удивительной отчетливостью представлялись ему картины путешествия с убрусом, и особенно – горы. Горы под скользящей среди туч луной – синим-сини. Дует ветер, и пламя огромных восковых свечей отклоняется, и видны расходящиеся пятна света, падающие то на камень, то на голову монаха, то на длинный посох, с которым идут священники. Золотые кисти балдахина очень чисты и кажутся слитками золота, ветер их двигает осторожно, точно пробуя их тяжесть…

Под вечер пришли русские купцы. В саду, возле фонтана, нашли площадку и стали ожидать кади Ахмета, который ушел еще с утра наполнить свою баклажку и не возвращался.

Русские были рослые, красивые люди, а богатырь Славко был на голову выше всех, и казалось, глядя на него, что и нет выше его людей в Константинополе, хотя по столице ходит очень много сильных и рослых людей. Махмуд был значительно ниже, но плечист и крепок на ногу, что в борьбе немаловажно. Махмуд глядел на русского богатыря, слегка побаиваясь, а того больше желая помериться с ним силой.