Лев Кассиль - Том 5. Ранний восход. Маяковский – сам

Работают, учатся, стараются стать во всем достойными будущего молодые рабочие в бригадах коммунистического труда. Тысячи и тысячи юношей и девушек уезжают работать на целину, на заводы и новостройки Сибири. Они знают, что сегодня наше общее «надо» куда важнее, чем личное «хочу». Так понимали это славные герои Великой Отечественной войны. Так понимала это и московская школьница Зоя Космодемьянская: она записала в своем дневнике те строки Короленко, где сказано, что человек создан для счастья, как птица для полета… Вспомни, дружок, я говорил о них в начале нашего разговора. Она тоже была создана для счастья, для жизни и, как птица, стремилась в счастливое будущее. Но пришло суровое военное «надо». И Зоя отказалась от счастья и от собственной жизни, чтобы помочь народу нашему в борьбе с фашистами.

Да, нам еще многое надо сделать. Помнишь, как писал Гайдар:

«Что такое счастье – это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной».

В будущем, когда во всем мире установится справедливый порядок и всеобщее счастье, не от кого будет оберегать, охранять свободу людей. Древнее звериное право силы заменит сила правды.

Человек сам будет настолько сознательным, что не захочет нарушать добрых правил жизни. Эти добрые законы постепенно войдут в твердые привычки человечества, и первым правилом навечно закрепится: человек человеку – друг.

Ведь когда сознательный человек чувствует, что к нему относятся справедливо, и то, чего от него ждут другие люди, необходимо, то он действует уже не но чужому приказу, а по своей воле, так, как указывает ему его собственный разум.

И вот тогда тысячелетнее «нельзя» превратится в свободное, естественное «не хочу». Столько веков повелевавшее человеком «надо» сделается его искренним «хочу». И всегда бывшее в неволе « хочу » превратится в мощное, радостное и властное «могу».

Жизнь еще уточнит все то, что мы сегодня задумали, поправит нас с тобой, дружок, если мы немного в чем-то ошиблись, мечтая, или не совсем все верно угадали.

Посмотри теперь еще раз на свои руки, дружок, посмотри внимательно.

Подумай, к какому делу ты приладишь их в жизни, что ты должен выучить в школе, какую сноровку приобрести в работе, чтобы хорошенько потрудиться и своими руками помочь нашему народу достроить совсем хорошую, совсем счастливую – коммунистическую жизнь!

Во всякой книге всегда есть приметы времени, страны или края, черты народа, населяющего тот край, образ человека, живущего в ту эпоху. Чем отчетливее, точнее и ярче эти приметы, тем живее мы представляем себе людей и события, о которых рассказывается в книге, тем лучше узнаём жизнь. Чем увлекательнее написана книга, тем охотнее и легче мы входим в круг ее героев, вместе с ними переживаем их приключения, радости и невзгоды – и незаметно впитываем в себя их мысли, приобретаем их опыт. Так незаметно мы учимся жить, распознавать людей, воспитываем в себе ум, чувства, вкус, стремление к познанию и к действию.

В этом великая сила литературы, секрет ее мощного воздействия на человека, се общественное значение, ее неувядаемая красота.

Но, может быть, самая важная примета всякого литературного произведения – это писатель, который его создал. Читатели, особенно читатели-дети, не всегда обращают внимание на имя, которое напечатано на обложке книги, имя автора. Автор даже не в обиде: он знает, что, раскрывая книгу, вы становитесь – невольно! – путешественником в страну его замысла; он сам выбрал людей, с которыми вы познакомитесь, сам ведет вас в места, которые хочет вам показать; делает вас свидетелями событий, которые он сам организовал. Более того: он заставит вас испытать те чувства, которые, по его мнению, вы должны перечувствовать, он передаст вам мысли, которые его самого обуревают, и вы – невольно! – будете смотреть на мир его глазами. Чем талантливее писатель, тем легче он вас покоряет, чем значительнее он как человек, как личность, тем серьезнее и глубже он заставляет вас задуматься, тем шире горизонты, которые открывает перед вами. И, наконец, чем больше он болеет за людей, чем он человечнее, тем сильнее нежность, которую он в нас вызывает. Когда мы говорим: «Я люблю Пушкина», «Я люблю Чехова», мы любим не только их книги – мы ощущаем их как живых людей, чудесных, неповторимых, великолепных, которые всегда с нами, в кругу наших самых близких и любимых друзей. Недаром, когда входишь в квартиру Пушкина на Мойке в Ленинграде или бродишь по дорогам Михайловского и Тригорского, какой-то комок останавливается в горле – от волнения, любви и печали…