Константин Паустовский - Родина (сборник)

Среди степей стоял уютный маленький дом-вагон на колесах. Такие дома зовут здесь «казенками». В этом доме жили работники лесной полосы.

Играло радио, и его голос разносился далеко по степи.

В доме было тесно, но очень чисто. Пахло хлебом и сухими травами. На дощатом столе лежали книги: Алексей Толстой, «В окопах Сталинграда» Некрасова, «Утраченные иллюзии» Бальзака.

В доме на колесах никого не было. Только на ступеньках приставной лестницы сидел белоголовый мальчик лет семи, чистил картошку, а шелуху бросал в простреленную немецкую каску, – собирал шелуху, чтобы накормить поросенка со странной кличкой «Нарзан». «Нарзан» терся, добродушно похрюкивая, о ступеньки лестницы.

– Где же все ваши? – спросил мальчика начальник участка.

– Влесу, – ответил мальчик и показал в степь, где медленно дотлевал широкий закат.

Я сел на ступеньки рядом с мальчиком, закурил. Звезды одна за другой зажигались над мглистой степью, далеко за краем земли небо заголубело от электрического зарева Сталинграда.

Скоро мы увидим эти степные леса во всей их свежести, великолепии и шуме подоблачных вершин. Увидим широчайшие разливы Сталинградского моря, цветение садов в бывшей пустыне, услышим мощные гудки морских пароходов и веский гул волжской воды, падающей через плотину серебряным пластом во всю ширину великой реки.

Сталинград, 1951

Свыше ста тысяч рек протекает по необъятным просторам нашей страны – от торжественной Волги, многоводного Енисея и державной Невы до каких-нибудь тихих и прозрачных, заросших кувшинкой и водяной гречихой Мошки и Серебрянки.

Речная карта Советского Союза похожа на густую причудливую сеть. Если бы можно было расплести эту сеть в одну нитку, то она протянулась бы на два с половиной миллиона километров.

Русские реки вошли в историю и быт страны, в ее экономику и народную поэзию, в литературу и живопись. О них можно было бы написать много великолепных книг. И эти книги, конечно, будут написаны. Потому что именно сейчас реки призваны советским человеком стать его первыми помощниками в исполинском деле пересоздания природы.

В 1952 году будет открыт Волго-Донской канал. Сооружение его завершит тот «великий водный круговорот», о котором мечтали наши предки. Огромные сухопутные пространства страны получат выход в моря Белое, Балтийское, Каспийское, Азовское и Черное и дальше во все моря и океаны мира. То, что еще вчера казалось фантастикой, утопией, дерзкой мечтой, сбывается на наших глазах.

Новые пресные озера-моря появляются на карте страны. Никогда еще географические карты не старели так быстро, как в наше время.

К Московскому и Рыбинскому морям в 1952 году прибавится Донское (Цимлянское) море. А когда будет закончено сооружение на Волге самого мощного в мире «каскада шести гидростанций», зашумят два новых моря – Жигулевское и Сталинградское.

Неизмеримо выросло значение труда речников. Если недавно речники выполняли только почетную и трудную работу по судовождению на наших реках, то сейчас они, кроме того, участвуют в строительстве гигантских гидросооружений.

Маленькие и скромные землесосы, углублявшие обычно речные перекаты, стали родоначальниками тех мощных землесосов, заменяющих труд десятков тысяч человек, что намыли Цимлянскую плотину на Дону длиной в тринадцать километров, а сейчас намывают Куйбышевскую плотину.

На сооружении этих исполинских, почти фантастических по величине плотин тоже будут работать речники.

Этим летом на пристани в Сталинграде я слышал спор нескольких волжских капитанов – старых «речных волков». Говорили о том, кому выпадет счастье провести но каналу первый пароход.

Молодой матрос, слушавший издали, как и я, этот спор, подмигнул мне и сказал:

– Пусть они там говорят, что хотят, а я хоть на самом ничтожном катеришке, а пройду по каналу первым. Волноваться буду, понятно. И завидовать мне будут, конечно. Да и как не позавидовать? Ведь не каждому выпадает такая судьба.

Он был прав, этот молодой матрос. Мы завидуем тем, кто был участником событий исторических и неповторимых. Это хорошая зависть.

Завиден труд речников, и прежде всего потому, что их работа тесно связана с великолепной нашей природой.

Реки, рождая любовь к своим водам и оживленным берегам, вызывают тем самым привязанность ко всей стране.

Начала любви к Родине, нашей привязанности к ней коренятся и где-то там, в истоках великих рек, хотя бы в истоках Волги, где маленький ключ бормочет в корнях березы и медленно вертит позлащенный осенью лист. И если мы отдаем даже каждому такому ключу частицу своей любви, то сколько же мы отдаем этой любви нашей стране во всей ее обширности и великолепии! Нет меры этому чувству.