Илья Маркин - Впереди — Днепр!

Листратов искоса взглянул на Гвоздова, поморщился, но ничего не сказал. Гвоздов понял это, как неверие в искренность того, что он говорил о Слепневе, и решил как можно скорее изменить столь скользкую тему разговора.

— Иван Петрович, может на конюшню пройдете, в сарай сбруйный к инвентарю, — деловито предложил он, догадываясь, что Листратов спешит и едва ли согласится на его предложение.

— Поздновато заскочил-то я к вам, — взглянув на часы, вздохнул Листратов, — вечером бюро райкома, а мне еще двадцать километров петлять по ухабам.

— Хоть закусите малость, вы, же целый день, небось, в дороге.

— Нет, нет, — решительно отказался Листратов, — времени в обрез.

— Ну, немного, на скорую руку, — упорствовал Гвоздов, — это же минутное дело. Моя Лиза все в момент спроворит. А в дороге зимой да голодному — это же мука мученическая.

— Ну, ладно, кружку молока, если есть, не возражаю. Только быстро.

— Есть, есть, все есть: и молоко, и яички свежие, и ветчинки уцелело немного. Осенью боровка заколол, только больше половины продать пришлось. Сами знаете, налогов-то сколько, да и одежонка и у меня, и у жены, и у ребятишек пообтерлась.

Дом Гвоздова понравился Листратову своей чистотой и каким-то особенным запахом, не то свежеиспеченного хлеба, не то сушеных трав. Сама хозяйка ходила на последних неделях беременности, но была так опрятна, спокойна и приветлива, что Листратов невольно сравнил ее со своей женой. Его Полина Семеновна была примерно таких же лет, что и Елизавета Гвоздова, так же, как и у Гвоздова, было у Листратова трое детей, но не было у Полины того спокойствия и привета, которые так и сквозили в каждом движении Елизаветы.

— Все о делах районных тревожитесь, — прервал раздумье Листратова Гвоздов. — Беспокойная работа у вас, Иван Петрович, небось и передохнуть некогда.

— Какие тут передышки, — поддаваясь лести Гвоздова, вздохнул Листратов. — Война, разруха во всем: одно залатал — другое рвется, тут наладил — там разваливается.

Елизавета неуловимо быстро накрыла стол чистой скатертью, расставила тарелки с огурцами, капустой, ветчиной, дымящейся яичницей и, поймав решительный кивок мужа, достала из шкафа поллитровую бутылку водки.

— Это совсем ни к чему, — запротестовал Листратов.

— Да что вы, Иван Петрович, — настойчиво уговаривал Гвоздов. — Вам же часа четыре по морозу трястись. Даже солдатам на фронте и то в морозы водочную норму увеличивают. Это же для согрева, для здоровья только.

Упорство Гвоздева победило Листратова. Он выпил две рюмки и, закусывая, впал в то безмятежно-мечтательное настроение, которое овладевало им всегда, когда после напряженной работы приходилось выпивать. Он не слушал, что говорил Гвоздов, не заметил даже, как тот что-то поспешно и сердито объяснял жене и, выпив еще рюмку, окончательно разомлел. Все, что было беспокойного, тревожного и трудного, исчезло, и вся жизнь казалась теперь простой и легкой. Он рассказывал Гвоздову о своих планах весеннего сева, о твердом намерении обогнать другие районы и добиться если не первого, то уж наверняка второго места в области.

Гвоздов старательно слушал, поддакивал и незаметно одну за другой налил еще две рюмки.

Когда уже Листратов совсем захмелел, Гвоздов осторожно приступил к долгожданному разговору.

— А Слепнева-то жалко, Иван Петрович, до боли жалко, — склонясь к Листратову, участливо шептал он. — Израненный он весь, инвалид, больной совсем. Если по правде сказать, он же воспитанник ваш, вы ведь его на ноги поставили.

— Да, да, — с гордостью воскликнул Листратов. — Сережу я чуть не с детства знаю, немало повозился с ним.

— Вот вам-то и пожалеть бы его. Мучается человек, ни за что вконец здоровье свое погубит. Освободить бы его из председателей, передышку дать, здоровье подправить.

— Да, да. Это нужно, нужно освободить, — послушно согласился Листратов, но тут же, опомнясь, нахмурился, поддел вилкой кусок ветчины и сурово сказал:

— Освободить-то не много ума потребно, а вот кем заменить.

— Да что, у нас людей, что ли, нет! — воскликнул Гвоздов. — Разве кто из председателей колхозов не смог бы стать на место председателя сельсовета?

— Ну, а кто например? — в упор глядя на Гвоздова, спросил Листратов.

— Да кто, — потупился Гвоздов, — мало ли кто, всякий.

— Ты, например, смог бы руководить сельсоветом? — все так же не отводя взгляда от лица Гвоздова, еще настойчивее спросил Листратов.

— Да как сказать-то, — потупясь, проговорил Гвоздов. — Если, конечно, вы поможете, подучите, как и что делать, то, пожалуй, и смог бы.