Михаил Барышев - Весеннее равноденствие

Барон Мюнхгаузен учил, что если с одной стороны на тебя кидается лев, а с другой разевает зубастую пасть крокодил, то самое благоразумное — припасть к земле. Тогда лев окажется в пасти крокодила, а ты спокойно встанешь, отряхнешь со штанов налипшие травинки и потопаешь дальше собственной дорогой.

Сейчас Павел Станиславович сидел в уютном поролоновом гнездышке модернового кресла и слушал рассказ начальника о командировке в Заборск.

— В общем, написал я в акте особое мнение… Нельзя было иначе. Не имеем мы права вводить в эксплуатацию такие тарантасы.

— Габриеляну это особое мнение как кость в горле — ни проглотить и ни выплюнуть, — обеспокоенно перебил Павел Станиславович и вскинул на Готовцева округлые, без ресниц, птичьи глаза.

Взгляд Веретенникова был тревожным. Тревога лежала и на его худощавом, резко очерченном лице с тонкогубым ртом и жесткими морщинами возле него.

— Ну и бог с ним, с Габриеляном, — беспечно откликнулся Готовцев.

— Бог будет с нами, Андрей Алексеевич, когда останемся без документации по смазке и гидравлике. На бога нам тогда придется только и уповать.

— Габриелян тоже не высшие достижения выдает.

— Но выдает.

— Лучше бы не выдавал. Поглядел я в Заборске на их смазочно-моечные творения. Конструкция узлов нуждается в коренной переделке.

— А мойка, Андрей Алексеевич? — подал голос начальник бюро перспективного проектирования Шевлягин, приглашенный на разговор двух руководителей. — Курам на смех… Самим надо заниматься проектированием узлов смазки и гидравлики.

Веретенников неодобрительно покосился на перспективщика. По мнению главного инженера, Шевлягину ни к чему было участвовать в разговоре руководителей ОКБ. Василий Анатольевич не пользовался любовью главного инженера, поскольку до оскомины надоедал Веретенникову настырными и фантастическими просьбами перспективщиков, тогда как главной заботой Павла Станиславовича были не туманные перспективные иллюзии, а строгое соблюдение графика выдачи рабочих чертежей и других проектных материалов.

По врожденной деликатности и дисциплинированности Веретенников не возразил против присутствия в кабинете Шевлягина, решив, что призван перспективщик Готовцевым сюда в роли свидетеля и для подтверждения рассказа.

О случившемся конфликте Веретенников уже знал со вчерашнего дня из рассерженного звонка Габриеляна. Волжский коллега возмущенно заявил, что «особое мнение» — это подлый удар кинжалом в спину родному брату. Но удар этот не смертельный, Габриеляна он не убил, и у него хватит сил, чтобы отплатить за такое неслыханное коварство, что волжане еще заставят москвичей поплясать босиком на снегу, что они еще на коленях приползут к Габриеляну, что потомкам до седьмого колена отзовется такое вероломство.

Разумеется, Шевлягин был приглашен не в подтверждение рассказа о командировке. Просто Готовцев считал, что в ответственном разговоре с главным инженером полезно, как и в любом другом деле, присутствие скептика. Люди же, занятые в основном перспективой, всегда обладают отточенным чувством скептической оценки настоящего. Кроме того, тайный замысел Готовцева, решение, которое он принял для себя, но широкое обнародование которого считал преждевременным, относился именно к перспективе. Развалившийся довольно нахально на диване Шевлягин пока не подозревал, какой значительной фигурой может он стать в самом недалеком будущем, если… «Если» было много, и продраться через их колючие репейники будет нелегко.

— Да, моечку волжане подсуропили в Заборске такую, что от нее не скоро отмоешься, — поддержал Шевлягин замысловатым каламбуром реплику начальника ОКБ.

В непотускневших еще командировочных воспоминаниях Андрея Алексеевича выплыл пролет заборского завода со свежевыкрашенными, незамутненными копотью и едучей металлической пылью стенами и нарисованным в торце огромным панно с пейзажем яркого березового ситчика перелеском и ромашками в зеленой траве, который, по задумке работников научной организации труда, должен обеспечить работающим на пролете невиданную производительность труда, снимать у них моральную усталость и воодушевлять на выполнение суточных заданий.

Готовцев и неизменно вальяжный Золотухин спокойно шли по пролету, еще не зная некоторых эксплуатационных особенностей только что смонтированного оборудования. Это незнание наверняка причинило бы ждущим ущерб материального порядка, если бы не нашлась добрая душа. Выскочив из узкого прохода между ставками, она раскинула руки и загородила, гостям дорогу с такой категоричностью, с какой загораживает путь такси человек, опаздывающий к вылету самолета курсом на Магадан.