Кэндзабуро Оэ - Избранное

И вот теперь он, испытывая то же, что испытывала выкорчеванная камелия, неспособная собственными силами сдвинуться с места, с трудом встал, погрузив ступни во влажную землю. Потом, еле волоча ноги, поднялся по железной лестнице, взял свой мощный бинокль, потушил свет и из темной бойницы стал осматривать заболоченную низину. Полный мрак. Но мрак, в который смотришь невооруженным глазом, и мрак, в который смотришь через бинокль, не одно и то же. В глубоком, беспросветном мраке, открывшемся ему в бинокль, он увидел того самого щуплого подростка, которого волочил за собой полицейский, увидел мальчишку, который догадался, что хочет сделать с ним полицейский, и сжался в комок. Резкий ветер разгоняет тучи, с прошлого вечера заволакивающие небо. Высоко в небе светит луна, которую время от времени закрывают тучи, но из бойницы ее не видно. Сухие стебли травы, склоненные ветром в сторону убежища и возвышенности за ним, чуть белеют во мраке, переливаясь, как волны, как маленькие рыбки, извиваясь, устремляющиеся вверх. Там-то и тащил агент упирающегося мальчишку, прикованного наручниками. Возможно, предсмертный вопль подростка, готового от страха, в бешенстве отрезать себе руку, и крики его приятелей, носившихся по темной заболоченной низине в поисках товарища, с которым скрылся агент, слившись с сигналами китов, доносившимися из далекого моря, продолжали звучать в его ушах. Слившись с сигналами, которых никто на земле еще не разгадал…

Исана ждал дня, когда деревья покроются молодой листвой. Когда деревья облачатся в свой панцирь и обретут ощущение полной безопасности, он, духовно общаясь с деревьями, тоже обретет уверенность, что его нагота прикрыта и ничто ему не угрожает, и сможет наконец покинуть свое убежище… Однажды утром в окно-бойницу он увидел, что на дубе, разорвав почки, пригретая ласковым солнцем, трепещет нежная молодая листва, обнаженная и беззащитная. Он и сам почувствовал, как возрождаются в нем жизненные силы, дремавшие всю зиму. Медленно втягивая воздух трепещущими ноздрями, он совершенно отчетливо почувствовал, как они бурлят в нем. Даже Дзин, который лучше него приспособился к затворнической жизни в убежище, зарядился новой энергией. Исана начал телепатически внушать ему, что нужно выйти наружу, чтобы израсходовать хоть немного скопившейся в нем энергии. В случае необходимости сделать это совсем нетрудно — требуется лишь время и терпение. К вечеру он как следует закутал сына, как это делают с деревьями, когда их пересаживают, — оборачивают соломой ствол, чтобы не засох, — надел на него свитер и синие тонкие брюки, на голову — вязаную шапочку с узкими полями и вышел с ним из убежища. Они стали спускаться прямо по косогору к дороге, обрамляющей заболоченную низину. Ребенок изо всех сил упирался. Его пугало то, что земля под ногами густо заросла цветущим мхом и примерно в пяти сантиметрах над ней распустились мелкие цветы. Обняв ребенка, Исана зашагал прямо по цветам. Горы сухих листьев и травы, с осени застилавшие низину, теперь ссохлись и выглядели жалкими. Вся низина покрылась ковром молодой травы. Но она еще не превратилась в буйные высоченные заросли, и поэтому низина была в сплошных проплешинах и выбоинах. Они шли, оставив вправо от себя огромную вишню, миновали ручей, у которого банда головорезов устроила агенту засаду, и, вместо того чтобы взобраться наверх, прошли через туннель, над которым была проложена линия электрички, спустились через поле, имеющее форму днища корабля, поднялись на противоположный склон, и их глазам открылся плавный вираж скоростной автострады, по которой можно было доехать до центра города. Отсюда возвышенность казалась островом, никак не связанным с низиной. И лишь на чуть прикрытом молодой травой косогоре, у подножия острова, бетонной глыбой одиноко торчит его убежище.

Он сел вместе с сыном на заднее сиденье рейсового автобуса и, пока автобус огибал заболоченную низину, чуть не свернул себе шею, стараясь ни на минуту не выпустить из поля зрения бетонную глыбу убежища. И даже после того, как его жилище скрылось за холмом, он, обняв сына, старался, глядя на возвышенность, определить его местоположение. Зачем ему нужно было с такой точностью установить местоположение убежища? Если через час начнется последняя мировая война, то, до того как палящий жар ядерного взрыва и ударная волна достигнут города, он, употребив все свое хладнокровие и упорство, которые человек ради такого дня накапливает в течение жизни, должен, пробираясь между мечущимися в панике жителями, вместе с Дзином пешком вернуться домой. И вдвоем с сыном, невзирая на гибель человечества, спокойно ждать, пока деревьям и китам будут предоставлены законные права. Когда от безумного жара засверкают бетонные стены и взрывная волна достигнет ушей Дзина, Исана услышит тихий шепот ребенка: