Константин Лагунов - Так было

Шамов скинул плащ и стеганку, снял сапоги у порога. Прошел в горницу. Внимательно огляделся. «Полгода не был я здесь, а сколько новых вещей появилось с тех пор. Вот эта швейная машина и этот ковер, даже гобелен! Хороша штуковина. Заграничная. Умеет наживать мужик».

Привольно развалившись на диване, Богдан Данилович закурил. Медленно, с наслаждением посасывал длинный янтарный мундштук. Захотелось полистать какую-нибудь книгу. Пошарил взглядом по горнице — книг нигде не видно. Этажерка забита какими-то свертками, мешочками, баночками. Богдан Данилович смежил желтоватые веки и так пролежал до прихода хозяина.

Тот вошел сторожкой, неслышной походкой. Заметив лежащего гостя, на цыпочках попятился было, но Богдан Данилович открыл глаза и ободряюще проговорил:

— Заходите. Я не сплю. Просто устал.

Артем Климентьевич присел на краешек дивана и принялся набивать трубочку.

— Я тоже замаялся. Первый день сегодня дома. Весь месяц из кузни не вылезал. Думал, и не выйду оттуда. Года не те, чтоб от темна дотемна молотком махать. Опять же подумаю: ежели мы, старики, из упряжки вылезем, кто же воз повезет? Бабы да ребятишки? Они и так замучились. Как ни тяжело, а иди в упряжке. — Прикурил. Пыхнул крепким дымком, — Вы к нам уполномоченным?

— Нет. У вас же есть уполномоченный? Федотов. Бывший комбат.

— То-то и оно, что бывший, а командует как настоящий. И чтоб ему не перечили. Чуть что — горло перегрызет. О господи, когда это кончится? Всяк на тебя шумит, всяк тобой помыкает…

— Уж так всякий вами и помыкает?

— Да ведь ежели говорить откровенно, культурных да обходительных я, окромя вас, никого не видел. А у меня немало разных начальников погостевало.

— Умеете вы жить, Артемий Климентьевич, — с легким восхищением заговорил Шамов. — Дом — полная чаша. А упрекнуть вас не в чем. Все своим трудом добываете.

— Кабы все это понимали. А то ведь…

Вошла Ульяна. Сразу захлопотала над самоваром, забегала по кухне, загремела посудой.

За обедом старик и гость выпили по стопке крепчайшей домашней настойки. Шамов с удовольствием похлебал щей, таких жирных, что оброненная на стол капля мгновенно застывала, как воск; съел целую сковородку жаренных в сметане карасей, напился чаю с топленым молоком.

Не вставая из-за стола, мужчины закурили. Богдан Данилович ощупывал взглядом статную фигуру Ульяны, которая крутилась волчком, прибирая со стола. Ему все время хотелось погладить женщину или ущипнуть ее. Но рядом был Клопов.

— Что-то меня в сон кинуло, — извиняющимся голосом проговорил Богдан Данилович, поглаживая ладонью выпуклый, словно отполированный, череп. — С дороги, видимо. С вашего разрешения пойду прилягу на диван.

— Усталость всегда сон нагоняет. Ложитесь.

Шамов прилег да сразу и заснул. Проспал до тех пор, пока за ним не пришли из правления.

— Все приехали, — сообщила посыльная.

Окна затянули негустые сумерки. Богдан Данилович сладко потянулся, зевнул. Не спеша оделся, ополоснулся студеной водой и отправился в правление.

Там действительно собрались все. И Новожилова, и Плесовских, и уполномоченный райкома Андрей Федотов. Вид у всех усталый, глаза ввалились, щеки запали. Они равнодушно откликнулись на бархатное шамовское «здравствуйте, товарищи». И как ни в чем не бывало продолжали свой разговор. Шамов насупился, прошел к столу, сел. Выждав паузу в разговоре, строго сказал:

— Мне нужно кое-что выяснить у вас, товарищ Новожилова. — И принялся не спеша, с пристрастием расспрашивать колхозных руководителей. Сколько посеяно, да чего, да какой процент к плану. Потом посыпались вопросы об агитаторах, беседах и докладах, «боевых листках» и лозунгах. Плесовских поначалу отвечал обстоятельно, называл нужные цифры и фамилии, с вниманием выслушивал длиннейшие замечания. Потом ему, видимо, надоел этот допрос. Он стал отвечать неохотно и скупо.

— Товарищ Шамов, — сухо сказал Андрей. — Нам с Плесовских пора ехать в тракторную бригаду. Может, поедем вместе? По пути обо всем договоримся.

— Благодарю. Я уже имел счастье встречаться с вашими трактористами. Два круга проехал и контргайку потерял. Сидит горюет, с прицепщицей в прятки играет.

— Какую контргайку? — На лице Федотова недоумение.

— Ту, которой колесо крепят. Ясно, если такими темпами…

— Постойте, — перебил его парторг. — Как фамилия тракториста?

— Запамятовал. — Шамов недовольно поморщился.

— Он пахал на повороте к селу?