Константин Лагунов - Так было

Назавтра юродивый исчез из села, как в воду канул. Председатель сельсовета сказал, что Ерема, наверное, ушел в соседние деревни.

— Он круглый год по деревням шастает. Из избы в избу. Обойдет округу и опять у нас появится.

— И все-таки надо его проверить, — задумчиво проговорил Рыбаков.

— Где ж его найдешь? — пожал плечами председатель сельсовета. — Птица перелетная, куда захотел — туда полетел. Одно слово — дурак.

— Дурак ли?

Председатель в ответ только развел руками.

Молодежное собрание проходило в клубе.

Степан сделал доклад о положении на фронте и задачах колхозной молодежи.

— Вот я гляжу на вас. С виду вы вроде бы ничего ребята. А если ковырнуть поглубже — тухлятинкой запахнет. Подзаплесневели вы, и крепко. Всяк по себе живет, а на государственные интересы ему наплевать. План хлебозаготовок ваш колхоз позорно провалил. Все другие поставки тоже провалил. Распустили слюни и не видите, что вокруг вас паучье гнездится. Спекулянты и всякая шваль. День и ночь коптят небо подпольные комбинаты по производству самогонки. Ожила пятнадцать лет пустовавшая церквушка. Появились сектанты. Уговаривают парней уклоняться от призыва. Кто-то поджег мастерские, хотел ограбить склады. Вы, комсомольцы, попрятались в норы, а враги, наоборот, подняли голову. Понимаете, ребята? Они же подрывают силы Красной Армии, помогают Гитлеру бить наших. А вы? Делаете вид, что все в порядке, ничего не случилось. Смотреть на вас стыдно, товарищи. Бесхребетники вы, а не комсомольцы. Позорите организацию, которая воспитала Зою Космодемьянскую и Олега Кошевого. Встряхнитесь, друзья! Вас сорок человек. Если вы будете бдительными, мимо вас не проползет никакой враг…

После доклада выступило несколько человек. Они смущенно каялись, обещали «исправить положение», жаловались на отдаленность от райцентра и свою малочисленность.

Степан сердился, слушая вялые однообразные речи комсомольцев: «Ни черта их не проняло. — Напряженно думал. — Может быть, надо с каждым по отдельности поговорить, кто что знает?» Собрание закончилось принятием казенной резолюции, которая обязывала «поднять», «наладить», «повысить».

Потом были танцы.

В Иринкино оказался свой гармонист. Недовольный и собранием и самим собой, Степан собрался выйти покурить, но в этот момент стоявшая рядом худенькая девушка робко, но настойчиво сказала:

— Пойдемте танцевать, товарищ Синельников.

Он удивленно глянул в ее остроносое скуластое лицо. Она покраснела, опустила глаза. Степан взял смущенную девушку за руку, вывел в круг.

Несколько минут они танцевали молча. Вдруг девушка чуть слышно прошептала:

— Выйдем на волю. Мне надо что-то сказать. Он согласно кивнул головой.

Они поравнялись с входной дверью и проворно нырнули в нее. Сойдя с крыльца, девушка, пригнувшись, побежала вдоль стены и скрылась за углом. «Что такое?» — поразился Степан, но все же последовал за ней. Она поджидала его, стоя у бревенчатой стены.

— Товарищ Синельников… Не знаю, как и сказать. — Прижала ладони к щекам, помолчала. — Тетя у меня есть. Сектантка. И меня все туда заманивает…

— Ну?

— Это неважно, конечно, — заторопилась девушка, путаясь в словах и оттого волнуясь все больше. — Сегодня я у нее была. А там соседка. Тоже сектантка. Я слышала их разговор, они договаривались ночью поехать в лес, повезти еду братьям. Понимаете? Ночью и в лес. Что там за братья? У нее родных-то братьев нет. Мне страшно стало. Говорят, что в лесу люди какие-то. Вы бы узнали. Только тетю, в случае чего… Она это от горя. Мужа у ней и двух сыновей убили, а третий пропал без вести. Вот она от тоски и подалась к сектантам.

— Постой, постой. Значит, сегодня ночью? Откуда поедут?

— От тети. У нее во дворе с вечера лошадь стоит. Она сказала председателю — в район поедет, к врачу, что ли…

— Где она живет?

— Четвертый дом от конторы. По той же стороне. Против ворот два тополя. Только уж вы…

— Спокойно. Как тебя звать?

— Маша Ракитина.

— Не волнуйся, Маша. Иди домой — и никому ни звука. Большое спасибо.

Он крепко пожал ее холодную руку, ласково подтолкнул в спину.

— Иди.

Она ушла. Проводив ее взглядом, Степан побежал В МТС.

Через час в кабинете директора собралось десять человек: Рыбаков, Синельников, прокурор Коненко, начальник милиции с участковым милиционером и еще пятеро коммунистов из МТС. У большинства в руках охотничьи ружья и мелкокалиберные винтовки. Сидели молча, курили, перекидывались короткими фразами.