Сергей Снегов - Иди до конца

— Не понимаю вас.

— Ну как же но понимаете? Кто разрешил Черданцеву заниматься в вашей группе?

— У него возникли трудности по своей теме, он попросил консультации.

— Консультация — одно, совместная работа — другое. На нее требуется специальное разрешение… Разве вы не знаете, что все незаконченные исследования не подлежат оглашению?

— Тема моя открытая, не секретная.

— Тема открыта, а разрешения на опубликование ее результатов пока нет — значит, не вовсе открытая. Он что, приятель вам? Страх не люблю, когда принципы приносятся в жертву приятельству!

Терентьев во время таких пустых разговоров или впадал в скуку, или выходил из себя. Ссориться с Жигаловым из-за Черданцева не имело смысла. Обвинение в том, что Черданцев его приятель, было смешно. Терентьев с возмущением снова посмотрел на Щетинина, гот не шелохнулся, словно спор с Жигаловым его не касался. Терентьев встал.

— Надо ли так понимать вас, что Черданцеву запрещается даже заходить ко мне?

— Нет, зачем же? Утрировать не будем. И против помощи ему не возражаю — товарищ молодой, знаний, конечно, не хватает. А вводить в курс собственных исследований не стоит. Прошу передать ему это.

— Нет уж, увольте. У вас имеются курьеры, прикажите им вызвать Черданцева.

Он вышел, не оглянувшись.

— Ох, эти теоретики! — сказал недовольно Жигалов. — Гонор не по таланту. Экспериментаторы куда скромнее. Видали — хлопнул дверью, как в гостях у тещи!

— Терентьев — ученый большого таланта, все знают, — возразил Щетинин. — А потом он не только теоретик, но и экспериментатор.

— А в-третьих, он ваш приятель, — закончил Жигалов. — Когда мы вырвем этот сорняк приятельства с чистой нивы науки? Читали вчерашнюю статью академика Семиплотского? Снова ратует за научные школки. А кто не знает, что вся его собственная «школка» — собрание прихлебателей? Упаси нас бог от таких школок. Михаил Денисович, передайте секретарю, чтоб Черданцева сейчас же ко мне.

После ухода Терентьева Черданцев сказал Ларисе:

— Ларочка, знаете, о чем пойдет речь у Жигалова? Обо мне! Щетинин скривил зверскую рожу, когда увидел, что я тут!

Лариса ответила, не оборачиваясь:

— Меня зовут Лариса. А у директора института найдутся и более важные, чем ваша особа, темы для разговора с Борисом Семенычем.

Она язвительно добавила:

— Если Михаил Денисович кривится при виде вас, так, вероятно, на это есть причины.

— Другие держат себя спокойно, например вы, Ларочка. Вы игнорируете меня, но чтоб кривиться — этого не замечал.

— Я из осторожности не присматриваюсь к вам.

Он сказал очень серьезно:

— Вам следовало бы всыпать ремнем, чтоб вы сменили вашу дерзкую осторожность на обыкновенную вежливость. Вас спасает лишь то, что у меня имеются веские причины этого не делать.

— Боитесь наказания?

— Нет, раскаяния. Вы слишком хорошенькая, Ларочка. На хорошеньких у меня рука не поднимается. Это мой единственный недостаток.

— Пропустите, — сказала она с досадой. — Расселись у стенда, как в кино. Из-за вашей болтовни я опоздала на полминуты с измерениями. Удивляюсь, почему Борис Семеныч терпит вас. Вы даже не умеете помешать раствор стеклянной палочкой.

Вошел Терентьев. Лариса и Черданцев, замолчав, продолжали работу у стенда. Терентьев, по обыкновению, задумался над своими бумагами, но Лариса догадывалась, что он размышляет не о них. Потом появился курьер и попросил Черданцева к директору.

— Все-таки что случилось? — спросила Лариса, когда Черданцев ушел. — Почему вся эта беготня к Жигалову — то вы, то он?

— Щетинин пожаловался, что мы без разрешения свыше знакомим Черданцева с секретными данными, хоть каждый дурак понимает, что в открытых темах нет секретов… Мне устроили небольшую выволочку.

— Фу, Щетинин, — сказала Лариса. — Маленький, рыжий!.. И фамилия отвратительная. Вас так и тянет к неприятным людям.

— Будьте справедливы, Ларочка. Вы хорошо знаете, что меня тянет не только к таким людям. Ну, показывайте, что получилось, когда я сидел у директора.

Жигалов кивнул головой Черданцеву, но не пригласил сесть. С младшими научными сотрудниками он разговаривал вежливо, но строго. Дерзкого Черданцева давно уже требовалось прибрать к рукам. Черданцев уселся на стул без приглашения. Его непринужденность не понравилась Жигалову.

— Вы, конечно, догадываетесь, зачем я вас пригласил? — спросил он.

— Возможно, по делу, — сдержанно ответил Черданцев.