Сергей Снегов: Иди до конца

А затем наступило то, чего страна ожидала с такой страстью и надеждой, — словно очистительный ветер промчался по всем углам… Вот она и пришла, неизбежная, всегда желанная правда, все стало на свои естественные места, как же были прекрасны эти новые потрясения — сперва освобождение, потом реабилитация! Новая жизнь после второго рождения — вот как следовало бы по справедливости назвать совершенный тогда крутой поворот!

Воспоминания взволновали Терентьева. Он хотел думать о Ларисе, а размышлял о всей своей жизни. Видимо, так надо: привлечь к ответу события целой эпохи, чтоб разобраться в личных отношениях двух маленьких людей, сказал себе Терентьев в оправдание. Теперь он вспоминал, как, получив вольный паспорт, сразу кинулся в Москву — к научным центрам, к старым, полузабывшим его знакомым.

Нет, его не забыли, отовсюду протягивали руку помощи, каждый старался перетянуть к себе, устроить получше. Начались вовсе не предвиденные колебания — куда пойти, где удастся быстрее наладить исследования? В это время и появился Щетинин. Они познакомились на квартире у одного из давних приятелей Терентьева. Щетинин немедленно предложил свой институт, ручался, что там будет лучше, чем в любом другом месте. В кармане Терентьева лежало письмо к прославленному ученому, известному всему миру специалисту по электродным процессам. Терентьев не знал, что ответить. Щетинин усилил нажим.

— Да вы только зайдите, Терентъев, — настаивал он. — Поглядите, как мы живем. Больше ничего не требуется — зайдите! Не понравится, уходите к своей знаменитости, за руку никто вас не схватит.

На это Терентьев согласился — прийти не страшно, поглядеть, как трудятся у них в институте, тоже можно. В то утро Щетинин был вызван к директору на совещание, пришлось подождать. Терентьев вышел и присел на скамейку в скверике перед институтом. Здесь он познакомился с Ларисой.

— Лариса! — сказал Терентьев вслух. — Лариса, девочка моя!

Да, Лариса. Она примостилась рядом, красная от волнения, разодетая, славно в театр. Она даже не посмотрела на Терентьева, но он разглядывал ее с любопытством. В ней было что-то смешное и трогательное. Теплое пальто со слишком пышным воротником из седой лисы не вязалось с взволнованным полудетским лицом. Она следила за наружными дверями института и поминутно щурилась, чтоб лучше видеть, кто входит. Было ясно, что девочка нервничает.

Терентьев спросил:

— Вы закончили среднюю школу?

Она вздрогнула от неожиданности, потом презрительно ответила:

— Вы ненаблюдательны. Я окончила химический техникум, три дня назад защитила диплом. Вам по возрасту пора бы уже знать, что из школ выпускают весною, а не в середине зимы.

Он добродушно извинился:

— Я так давно ушел из школы, что успел позабыть, когда там выпуски. Значит, вы в отдел кадров этого института?

Она вдруг рассердилась. Когда она не щурилась, у ней были большие серые, немного выпуклые, как почтя у всех близоруких, глаза.

— Да, в отдел кадров. Не понимаю, с какой стороны это вас касается?

— Только с одной — хочу дать хороший совет. Вы, очевидно, впервые в жизни нанимаетесь на работу? Для разговора с начальником отдела кадров следовало бы одеться поскромнее.

Она встала и пересела на другую скамейку, так возмутило ее замечание. Потом показался опоздавший начальник отдела кадров, и девушка поспешила к нему. Терентьев снова прошел к Щетинину, но его еще не было. Терентьев бродил по этажам, заглядывал в лаборатории. Институт был хорош — новое, великолепное здание, прекрасно оборудованные вспомогательные цехи, настоящий завод науки, каких в его прежние научные годы и в помине не было. Вот уж где простор таланту — разворачивайся, твори! Потом он вспомнил, что в Академии наук его ожидал один из крупнейших в мире специалистов по электродным процессам. Что ж, оборудование там похуже, конечно, зато в каждой лаборатории — знаменитости, острые умы, самое важное для ученого — творческое окружение! Туда, только туда, решил он, никаких больше Щетининых! Он поспешил к выходу.

В вестибюле, перед наружной дверью, он снова повстречал Ларису. Она стояла опустив голову, чуть не плакала, укрывая лицо в роскошный — не по возрасту — воротник. Терентьев догадался, что разговор в отделе кадров прошел неудачно. Он остановился и спросил, что ее расстроило. На этот раз она говорила вежливее. В институте не оказалось вакансии лаборантов; но начальника отдела кадров тронуло огорчение Ларисы, давно уже мечтавшей об их институте, и он пообещал зачислить ее сверх штата, если ею заинтересуется кто-либо из руководителей лаборатории.