Unknown Unknown - Краткое содержание произведений русской литературы XIX века

Приближаясь к Казани, Иван Васильевич несколько оживляется, ибо решает написать краткую, но выразительную летопись Восточной России; пыл его, впрочем, вскоре, как и следовало ожидать, утихает: поиски источников его пугают. Он обдумывает, не написать ли статистической статьи или статьи о здешнем университете (и обо всех университетах вообще), или о рукописях в здешней библиотеке, или уж изучить влияние Востока на Россию, нравственное, торговое и политическое. В это время гостиничная комната, в коей Иван Васильевич предается мечтаниям, наполняется татарами, предлагающими ханский халат, бирюзу, китайский жемчуг и китайскую тушь. Проснувшийся вскоре Василий Иванович осматривает покупки, объявляет настоящую цену каждой, купленной втридорога, вещи и, к ужасу Ивана Васильевича, приказывает закладывать тарантас. Среди сгущающейся ночи, продвигаясь по голой степи в неизменном тарантасе, Иван Васильевич видит сон. Снится ему удивительное превращениетарантаса в птицу и полет по какой-то душной и мрачной пещере, наполненной страшными тенями мертвецов; ужасные адские видения сменяются одно другим, грозя перепуганному Ивану Васильевичу. Наконец тарантас вылетает на свежий воздух, и открываются картины прекрасной будущей жизни: и преображенные города, и странные летающие экипажи. Тарантас спускается на землю, утрачивая птичью сущность, и несется чрез дивные селения к обновленной и неузнаваемой Москве. Здесь видит Иван Васильевич князя, недавно встреченного на дороге, – тот в русском костюме, размышляет о самостоятельном пути России, ее богоизбранничестве и своем гражданском долге.

Потом Ивану Васильевичу встречается Федя, недавний его владимирский собеседник, и ведет его в скромное свое жилище. Там видит Иван Васильевич прекрасную безмятежную жену его с двумя очаровательными малышами, и, умиляясь душой, вдруг обнаруживает себя, а вместе и Василия Ивановича, в грязи, под опрокинувшимся тарантасом.

Москва. Кремль. Уже белокаменный. Царская трапезная. За трапезой Иван IV Грозный. Позади, за спиной царя, стольники. Супротив – князья да бояре. По бокам – охрана, опричники.

Царь Иван Васильевич в преотличнейшем настроении. Ну, чем не повод превратить будничную трапезу в маленький, для своих, праздник? Открывая пированьице «в удовольствие свое и веселие», Грозный повелевает стольникам нацедить для опричнины заморского, сладкого, из царевых запасов вина. Сам же зорко следит, как пьют его верные слуги, ведь винопитие – еще и испытание на лояльность. Однако и удалые бойцы не лыком шиты: пьют как положено, пьют – царя славят, вино сладкое по губам течет. Иван доволен, но вдруг замечает, что один из них, из опричников, к золотому ковшу с золотым вином не притрагивается. Узнав в нарушителе дворцового этикета своего любимца Кирибеевича, грозно отчитывает его: «Неприлично же тебе, Кирибеевич,/ Царской радостью гнушатися;/ А из роду ты ведь Скуратовых,/ И семьею ты вскормлен Малютиной!..»Кирибеевич, лукавый и ловкий, как бес, разыгрывает перед царем, для него персонально, душещипательную сцену. Потому, мол, не пью – в золоченом ковше не мочу усов, – что до страсти влюбился в красавицу, а она от меня, недостойного, как от нехристя, отворачивается, полосатою фатою закрывается. Узнав, что зазноба его выдвиженца всего лишь купеческая дочка, Иван Васильевич смеется: мол, возьми перстенек мой яхонтовый, прикупи ожерелье жемчужное и пошли дары драгоценные ты своей Алене Дмитриевне. Сладишь дело – на свадьбу зови, ну, а прежде свахе покланяйся...

Перехитрил-таки Малютин выкормыш самого Ивана Четвертого! И не врал ему вроде бы, все, как есть, на духу рассказывал, только правду последнюю при себе оставил: не поведал про то, что красавица «В церкви Божией перевенчана,/ Перевенчана с молодым купцом/ По закону нашему христианскому».

Свахе покланяйся? Без свах обойдемся! Главное – царь на его стороне. Да и сам он недаром в опричнине, здесь законникам делать нечего!

Гостиный двор. Шелковая лавка купца Калашникова. За прилавком – хозяин. Пересчитывает деньги, разглаживает товар.

Дела у Степана Парамоновича идут успешно. А то, что сегодня баре богатые в его заведение не заглядывают, к деликатному товару не прицениваются, так ведь день на день не приходится. Но вот уж и вечер, зима, рано темнеет, гостиный двор давно опустел, пора и ему домой, к молодой жене, к милым деточкам. Хорош у Калашниковых дом – высок, ладен, под стать хозяину. Да уж ежели с утра не везет, так обязательно до ночи. Думал: деточки почивают, а они плачем плачут! Думал: жена ненаглядная его ужином на белой скатерти встретит, а ее и дома-то нету! Сильно волнуется Степан Парамонович, спокойный он мужчина, выдержанный, а волнуется: снег, метель, мороз, темень – уж не случилось ли чего с Аленой Дмитриевной? Ох, случилось, случилось, и страшное! Опозорил ее Кирибеевич! И не где-нибудь, посередь улицы, словно тать, как зверюга, набросился, целовал, миловал, уговаривал! На глазах у соседей разбойничал. Те смеялись и пальцем показывали: мол, что деется, ну и бесстыжие!