Чтобы не уходить из дому, Рауль серьезно подумывал отказаться от торговых дел. Он проводил в городе вечер за вечером и возвращался в плохом настроении, придирчивый, сердитый. Теперь он почти никогда не бывал ласков с женой, а если это и случалось, – как, например, в тот вечер, когда он застал ее вдвоем с Галимберти за починкой лампы, – голос его звучал фальшиво. Через несколько дней произошла первая неприятность. Возвращаясь из магазина, Андреа проходила мимо дома Хертцев и увидела у дверей Магдалену. Они немного поговорили, и Андреа, против своего обыкновения, вдруг разоткровенничалась.
– Не могу понять, отчего он изменился, – говорила она, – но он стал совсем иным.
– Вы знаете его – как вам кажется, он способен увлечься другой женщиной? – с интересом спросила Магдалена.
– Почему ж нет?
– Вы правы. Я бы и не подумала. Какая я глупая, – отозвалась Магдалена, отводя глаза.
– Иногда кажется, что он вот-вот все мне расскажет, но тут он замолкает, словно не решается. Бог весть что с ним случилось, но его будто подменили. Я ему противна: жалея меня, бедняжка по доброте душевной пытается это скрыть, но напрасно.
Как раз в эту минуту появился Рауль. Он едва поздоровался с Магдаленой и, грубо схватив жену за руку, потащил за собой. Они шли молча; наконец Рауль проговорил приглушенно и злобно:
– Сейчас не время сплетничать среди улицы с соседкой, пользующейся сомнительной славой.
Андреа промолчала; ее взгляд был полон недоумения и печали.
Без сомнения, Рауль изменился и сам это чувствовал. Он ездил по делам, думая о жене – о той, какой ночь за ночью она являлась ему в снах. Порой ему хотелось убежать, никогда больше ее не видеть, забыть о ней; порой он обдумывал грозные кары и представлял, правда через силу, как бьет ее по щекам, даже убивает.
Однажды в парикмахерской, листая журналы, он наткнулся на слова: «Сильнее всего грызут нас заботы, которые таишь в себе». Из робости он не вырезал эту фразу, но был уверен, что запомнил ее дословно. И вдруг в нем затеплилась надежда. Он подумал, что если поделится с кем-нибудь своим горем, то сумеет найти выход; но с кем? В Буэнос-Айресе, как оказалось, у него было много клиентов – но не друзей. Самыми близкими были, пожалуй, жильцы пансиона. Хотя ему претило обсуждать с ними поведение жены, он начал прикидывать, с кем можно посоветоваться. Галимберти не станет вникать в суть дела, а сразу примется отыскивать в нем слабые и комичные стороны, чтобы потом высмеять Рауля за его спиной. Старуха Элена Якоба Криг – но кому же приятно делиться секретами со столь мерзким существом? И потом, он не раз подмечал, что она глядит на него, словно угадывая его несчастья, словно радуясь им. Просить совета у Хертца нелепо – этот человек не способен навести порядок в собственном доме. Лучше уж обратиться к Магдалене. Говоря о ней с другими, он без колебаний осуждал ее как должно, но в душе она ему нравилась. Однако из верности жене он решил ничего ей не говорить. И наконец, оставался Мансилья, тоже не внушавший ему доверия: Рауля смущало поведение этого человека, бросившего медицину ради оккультных наук, ради неведомых, темных тайн.
Но тут случилась новая размолвка. Когда однажды он собирался в город, Андреа, бледная и дрожащая, еле выговаривая слова, спросила:
– Почему бы нам не поговорить?
– Прекрасно. Давай поговорим, – ответил Рауль саркастическим тоном и прикрыл глаза, дабы показать, что он – само терпение.
Тем временем он думал о том, что его положение крайне шатко. Как объяснить, не рискуя предстать перед женой полным кретином, что все его обвинения и доказательства основываются лишь на снах? Ему страстно захотелось броситься к жене, сжать ее в объятиях и умолять забыть всю эту чепуху; но ведь есть вероятность – пусть слабая, пусть отдаленная, – что его обманывают; значит, надо защищаться. Когда Андреа заговорила, он уже ненавидел ее.
– Если ты любишь другую – скажи, не таи, – начала Андреа.
– Бесстыдница, – ответил Рауль. Ни одно оскорбление не могло бы ранить ее сильнее. Рауль знал это; понял, что слишком несправедлив, и, не решившись поднять на нее глаза, вышел из дому.
– Ты уходишь, даже не взглянув на меня? – воскликнула Андреа.
Много раз в течение долгих лет Рауль будет вспоминать этот возглас своей жены, жалобный возглас скорби и упрека.
На станции он встретил Мансилью. Они вместе сели в вагон. И вдруг ни с того ни с сего Рауль спросил:
– Если вы знаете какого-то человека и поступки его доказывают одно, а по ночам ваши сны доказывают обратное?..
Читать дальше