Дэвид Лоуренс: Сыновья и любовники

Он поставил поднос и подошел к Мириам, стал смотреть из-за плеча. Она медленно переворачивала страницы, внимательно все рассматривала.

Она задержала взгляд на одном наброске, и Пол хмыкнул, сказал:

– Я совсем забыл про него. А ведь неплохо, правда?

– Нет, – сказала она. – Я что-то не совсем понимаю.

Пол взял у нее альбом, пролистал. И опять удивленно и с удовольствием хмыкнул.

– Кое-что здесь неплохо, – сказал он.

– Совсем неплохо, – серьезно откликнулась Мириам.

Он опять почувствовал, ее занимает его работа. Или, может, он сам? Почему ей всего интересней, как он проявляется в своей работе?

– Кстати, я что-то слышал, будто ты теперь сама зарабатываешь на жизнь? – сказал он.

– Да, – ответила Мириам, склонив над чашкой темноволосую голову.

– И как же это?

– Да вот решила три месяца поучиться в земледельческом колледже в Бротоне, а потом, возможно, меня оставят там преподавать.

– Послушай… да это для тебя очень подходяще! Ты ведь всегда хотела ни от кого не зависеть.

– Да.

– Что ж ничего мне не сказала?

– Я узнала только на прошлой неделе.

– А я слышал об этом еще месяц назад, – сказал Пол.

– Да, но тогда еще ничего не было договорено.

– Я думал, ты должна была бы мне сказать об этой попытке, – сказал Пол.

Она ела неохотно, скованно, словно ей не очень-то приятно было делать что-то так на виду. Пол хорошо знал эту ее манеру.

– Ты, наверно, довольна, – сказал он.

– Очень.

– Да… это уж будет кое-что.

Он был немного разочарован.

– По-моему, это будет замечательно, – сказала Мириам с обидой, почти свысока.

Пол отрывисто засмеялся.

– А ты почему не согласен? – спросила она.

– Да нет, согласен, будет замечательно. Просто сама увидишь, самой зарабатывать на жизнь это еще не все.

– А я так и не думаю, – сказала Мириам, трудно глотнув.

– По-моему, работа может заполнить всю жизнь мужчины, хотя для меня это не так, – сказал Пол. – А женщина не вся отдается работе. Самая ее суть, жизненно важная сторона ее существа остается незатронутой.

– Значит, мужчина может посвятить работе всего себя? – спросила она.

– Практически да.

– А женщина – лишь несущественную часть себя?

– Вот именно.

Мириам посмотрела на Пола, ее глаза гневно расширились.

– Если так, это постыдно, – сказала она.

– Ты права. Но, может, я и не все знаю, – отозвался Пол.

После ужина они подошли к камину. Пол повернул для нее кресло, и они сели друг против друга. На Мириам было темно-бордовое платье, оно шло к ее смуглой коже и крупным чертам. Волосы были все так же хороши, все так же свободно вились, но лицо заметно постарело, и шея, уже не девичья, сильно похудела. Она показалась ему старой, старше Клары. Цветущая юность быстро миновала. Теперь в ней ощущалась какая-то жесткость, деревянность. Мириам сидела, задумавшись, потом посмотрела на Пола.

– Как тебе живется? – спросила она.

– Да вроде бы все в порядке, – был ответ.

Мириам смотрела на него, ждала.

– Нет, – едва слышно сказала она.

Она сидела, обхватив колено смуглыми нервными руками. В руках по-прежнему не чувствовалось ни покоя, ни уверенности, что-то в них было чуть ли не истерическое. Увидев их. Пол поморщился. Потом невесело засмеялся. Мириам прикусила палец.

Его стройное, измученное тело в темном костюме вяло привалилось к спинке стула. Вдруг она вынула палец изо рта, глянула на Пола.

– И ты порвал с Кларой?

– Да.

Он обмяк в кресле, словно брошенная, никому не нужная вещь.

– Знаешь, – сказала Мириам, – по-моему, нам надо пожениться.

Впервые за много месяцев Пол по-настоящему раскрыл глаза, с уважением он поглядел на Мириам.

– Почему? – спросил он.

– Ну посмотри, до чего ты себя довел! – сказала она. – Ты можешь заболеть, умереть, а я даже не узнаю… будто мы вовсе и не были знакомы.

– Ну а если мы поженимся?

– Я хотя бы не дам тебе изводить себя, становиться добычей других женщин… вроде… вроде Клары.

– Добычей? – с улыбкой повторил Пол.

Мириам молча понурилась. Пол почувствовал, его опять охватывает отчаяние.

– Не уверен, что от брака будет много толку, – медленно проговорил Пол.

– Я хочу этого только ради тебя, – отозвалась Мириам.

– Знаю, что ради меня. Но… ты так меня любишь, ты хотела бы держать меня у себя в кармане. А я там задохнусь и умру.

Она опустила голову, прикусила палец, а в сердце взмыла горечь.

– А что ж ты станешь делать? – спросила она.

– Не знаю… буду, наверно, продолжать в том же духе. Возможно, скоро уеду за границу.