Николай Чернышевский: Что делать?

«Кто не читал и не перечитывал этого знаменитого произведения? — писал Плеханов. — Кто не увлекался им, кто не становился под его благотворным влиянием чище, лучше, бодрее и смелее? Кого не поражала нравственная чистота главных действующих лиц? Кто после чтения этого романа не задумывался над собственною жизнью, не подвергал строгой проверке своих собственных стремлений и наклонностей? Все мы черпали из него и нравственную силу, и веру в лучшее будущее.

…пусть укажут нам хоть одно из самых замечательных, истинно художественных произведений русской литературы, которое по своему влиянию на нравственное и умственное развитие страны могло бы поспорить с романом «Что делать?»! Никто не укажет такого произведения…» [2]

Мы знаем случаи, когда книги, возникшие в гуще боя, служившие оружием в острой борьбе и игравшие в ней немаловажную роль, утрачивали свое непосредственное художественное значение по мере того, как пропадала их «утилитарная» необходимость; они оставались памятниками эпохи, ее документами, занимали должное место в истории литературы, но теряли свою живую силу. С романом «Что делать?» этого не случилось. Причина в том, что книга эта как произведение мыслителя заключает в себе непоколебимую истину, как произведение мужественного человека она пронизана гражданским пафосом и героическим творческим напряжением. Причина еще и в том, что она представляет собою оригинальное, новаторское художественное произведение.

Своеобразие «Что делать?» заключается в том, что книга эта органично и естественно сочетает строго продуманную и логичную революционно-философскую систему, стройное учение о социалистическом переустройстве общества, с глубоко личной, местами лирической интонацией рассказа о частных судьбах частных людей; она реализует в неповторимом художественном целом открытый публицистический пафос злободневности, пафос политического воззвания, революционной прокламации и высоту великих общечеловеческих идеалов, непреходящих нравственных ценностей человечества.

Это — случай необычайный и в истории литературы, и в истории освободительного движения.

Печатью необычайности отмечено в романе все.

Необычайна точная политическая нацеленность романа. Он содержит те основные черты, какие характерны для сочинения общественно-политического, в том числе для революционного манифеста, программы. Здесь есть анализ современного историческою положения, которое не может более устраивать честных людей, — это картины того мира, где обитают и хозяйничают Марьи Алексевны, Сторешниковы, Жаны, Сержи и другие, невидимые, стоящие за их спиной и над ними; это второй сон Веры Павловны, где реальный мир предстает в символическом образе поля. Здесь есть указание на тот экономический строй, посредством которого можно переродить этот мир в новый, достойный человека. Прообразом этого строя являются мастерские Веры Павловны, построенные на социалистических началах. Здесь дан тот идеал общества, за который следует бороться, — это нарисованные рукой провидца вдохновенные картины будущего в четвертом сне Веры Павловны; это нравственный строй главных героев романа.

Социализм Чернышевского, как указывал Ленин, был утопическим. Писатель не знал закономерностей перехода от феодально-крепостнического общества к социалистическому — их открыл марксизм. Чернышевскому казалось, что старая русская полуфеодальная крестьянская община может служить формой перехода к социализму. Поэтому картины будущей счастливой жизни, нарисованные им в романе, выступают как олицетворение некоего весьма абстрактного идеала, а не как ясно видимые результаты исторического процесса.

Они прекрасны сами по себе. В них показано, как человек, освобожденный от эксплуатации, добивается невиданных успехов в развитии материальной и духовной жизни, как далеко проникает он в тайны природы. Эти картины, полные эмоциональности, красочности, оптимизма, романтики, поэзии духовного совершенствования людей, звучат гимном человеку, и поэтому при всей своей утопичности они оказали такое огромное воздействие на мысль современников. «Бурлило тайно все мыслящее, — писал Репин, — затаенно жило непримиримыми идеями будущего и верило свято в третий сон Веры Павловны («Что делать?»)» [3] .

Но главное — в другом. Чернышевский отличался от социалистов-утопистов Западной Европы, мечтавших перейти мирным путем к социализму. «Чернышевский, — говорил Ленин, — был не только социалистом-утопистом. Он был также революционным демократом, он умел влиять на все политические события его эпохи в революционном духе…» [4] Это в полной мере относится и к его роману «Что делать?».