Юрий Тынянов - Пушкин и его современники

Катенин был и по части современных литературных группировок достаточно дальновидным и, при всей его резкой полемичности, - внеличным. Так, Гнедича, своего давнего "хулителя", конкурента-декламатора, "льстившего романтикам", внешне стоявшего скорее ближе к враждебным группировкам, он, не колеблясь, зачисляет в лагерь архаистов. 52-53 Так, Каченовского, временного союзника, в журнале которого 54 Катенин собирается "вести наступательную и оборонительную войну", он считает "глупым, недоученным, раболепным педантом, насильником: словом, хуже Греча". 55

8

Здесь, в вопросе о современных литературных группировках, важный пункт - тактика младших архаистов. Дело в том, что годы их деятельности падают на любопытнейшее явление литературы XIX в. - на борьбу классиков и романтиков. Подходя с готовыми критериями "классицизма" и "романтизма" к явлениям тогдашней русской литературы, мы прилагаем к многообразным и сложным явлениям неопределенный ключ, и в результате возникает растерянность, жажда свести многообразное явление хоть к каким-нибудь, хоть к кажущимся простоте и единству. Таков выход, продиктованный историкам самим определением романтизма, которое сложилось не во время борьбы 20-х годов, а позднее, определением, в котором сложные явления предыдущего литературного поколения, уже стертые в памяти позднейшего, были приведены к насильственному упрощению. Таково психологическое определение романтизма у Белинского, надолго определившее пути исследования. 56

Характерна поэтому разноголосица у исследователей, возникшая в результате подстановки многозначных терминов в вопросе литературной группировки Катенина. В. Миллер в своей статье "Катенин и Пушкин" пытается отнести Катенина к классикам оленинского кружка и влияние Катенина на Пушкина видит в том, что он расширил кругозор молодого Пушкина в сто рону "французского классицизма"; эта характеристика оказывается, однако, недостаточной; новейший исследователь принужден назвать Катенина "полуромантиком" и, с другой стороны, "неоклассиком", что, однако, само по себе уже спорно. Отмечает противоречия в классицизме Катенина и А. А. Чебышев, объясняя их характерным литературным "двоеверием". На приверженность Катенина к шишковским литературным идеям указал лишь Н. К. Пиксанов.*

Впервые, однако, с большой отчетливостью уже поставил вопрос о том, что эти группировки не характерны для Катенина, Полевой. В рецензии на сочинения Катенина он отнес его к особому разряду архаистов (хотя самая характеристика архаистического направления у него односторонняя, что вызвало возражения Катенина). **

* "Пушкинский сборник", под ред. А. И. Кирпичникова. М., 1900, стр. 31; И. Н. Розанов. Пушкинская плеяда, стр. 22-23, 97; "Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину". Вступительная статья А. А. Чебышева, стр. 5-6; Н. К. Пиксанов. А. С. Грибоедов. В кн.: "История русской литературы XIX века, под ред. Д. Н. Овсянико-Куликовского, т. 1. М., 1910, стр. 209; Н. К. Пиксанов. Заметки о Катенине. В кн.: "Пушкин и его современники", вып. XII. СПб., 1909, стр. 60-74.

** "Московский телеграф", 1833, апрель, июнь.

При этом немало запутывала вопрос разноголосица в высказываниях Катенина, его частые осуждения, казалось бы, близких и родственных ему явлений; здесь необходимо принять во внимание некоторую аберрацию его личного стиля. Подобно тому как у Пушкина есть стилистическая аберрация в его письмах, направленных к авторам, в сторону официальных комплиментов, подобно этому у Катенина наблюдается аберрация обратного свойства - в сторону беспричинно резкого осуждения, что надо отнести за счет его "прирожденного протестантизма", по удачному выражению В. Миллера.

Как бы то ни было, в этой разноголосице исследователь совершенно бессилен разобраться, подходя к ней с ключом "романтизма" и "классицизма". Ключ же "архаистического направления" позволяет уяснить многое непонятное ранее в Катенине. 57

Между тем и сами литературные деятели 20-х годов иногда тщательно гнались за неуловимыми понятиями классицизма и романтизма (достаточно убедительные примеры дает Пушкин в письме к Вяземскому, о котором уже приходилось говорить выше), и эти понятия оказывались разными в разных литературных пластах. Происходило это, во-первых, вследствие того, что у нас "готовые" (на деле, конечно, тоже не готовые, а упрощенные) западные формулы прикладывались к сложным национальным явлениям и в них не умещались. Кроме того, западные течения, запаздывая, совмещались в русской литературной теории. Таково обычное совмещение разнообразных пластов немецкой литературной теории у русских романтиков (Лессинг, Шиллер, Шлегель, Шеллинг - имена почти одного порядка для большинства русских "романтиков", за исключением любомудров, 58 детальнее разбиравшихся в немецкой литературе и теснее с нею связанных). Поэтому уже современники с трудом разбирались в противоречивых позициях "классиков" и "романтиков", и подходить к ним с ключом тех или иных определений классицизма и романтизма не приходится. Приходится различать теоретические высказывания писателей той поры о романтизме (здесь обычно авторы имеют в виду иностранную литературу) и практические там. где им приходилось считаться с романтизмом в его домашнем, русском применении.