Глеб Успенский: Будка

- Ну так как же?

- Да как прикажете! - снова заговорил армяк. - Сейчас - сейчас готовы; завтра - завтра. Как угодно.

- Ну там скажемся. Ладно. Только чтобы уж аккуратно было... Свадьба хорошая...

- Само собой!.. Так мы трое, значит, и прибудем-с... Я для музыки, собственно для искусства, ну, а они так... Пирожка там, чего-нибудь...

- Мы для пропитания! - прибавил сюртук.

Мещанин сторговался и ушел.

VI

Спустя несколько времени происходила свадьба.

В запотелые стекла любопытные зрители могли видеть внутренность лачуги, битком набитой гостями. Среди всеобщего молчания суетились какие-то женщины, поднося водку и поминутно раскланиваясь, в отдалении слышались звуки настраиваемой скрипки и мелькала фигура ее владельца с пирогом в руке и за щекой. Видно было также, как полупьяный кондитер, сидя на диване, притягивал к себе молодую жену, старавшуюся уйти от него; упругий стан ее неохотно покорялся его ласковым объятиям, и грустное лицо чуть не плакало, но всетаки улыбалось. Невеста наконец вышла в другую комнату и залилась слезами; несколько пожилых женщин принялись ее утешать.

- Что ты? что ты, родимая? Ты подумай, какой человек...

Одно - кондитер...

- Больной... и нога... увечный!.. И ухо болит!..

- Ухо? Ах ты, касатка моя! Да ты пройди весь свет - такого уха не найдешь!..

- Нет, нет...

- Ну, а ежели и болит, эко беда какая!.. Уж и заболеть нельзя! Скажите на милость!.. Ты бы и не думала об этом. А уж ежели не нравится, возьми да отвернись...

- Отвернись, а он изобьет!

- Ни-ни-ни! Ни боже мой!.. Не такой человек! Простонапросто попроси у него позволенья, тихо, благородно: "Позвольте, мол, Иван Капитоныч, с краю мне... Уж знаю, мол, что это непорядок! ну, что будешь делать приучена!.. И сама, мол, не рада, ну не могу!.." Ни-ни-ни!.. Слова не скажет! что ты?

Ведь ишь ты что... Ах ты! голубка моя! уж и смех же с вами, с девушками...

В это время серый армяк с отчаянною быстротою заиграл какую-то пьесу. Скрипка и струны были не особо звучны: они напоминали не звучное и не стройное, но визгливое и раздирающее душу причитанье старухи.

Общество расшевелилось и зашумело.

- Эй, бабы-ы! - кричал подгулявший кондитер. - Жену чтоб сюда!.. Супругу!.. Это почему такое?

Прислушиваясь к свадебному бушеванью, Мымрецов стоял на крыльце будки, рядом с алебардой, и, должно быть, ей поверял свои одинокие разговоры.

- По какому случаю шум? - бормотал он. - Мы не допущаем, ежели, например...

Но мы уже знаем, что "не допущает" Мымрецов, и не будем потому досказывать историю свадьбы, которая и женихом, и невестой, и драматическими солистами оркестра, кажется, сулит ему большую практику в самом скором будущем.