Юрий Анненков: Любовь Сеньки Пупсика (сборник)

Уборщица Дуня ставила в угол метлу, когда входил кладовщик, открывая присутствие.

Если случались в коридоре, где выдавали паек — селедку, махорку, хлеб с понилесепкой и мыльный порошок, — галдеж или ругань, появлялся завхоз из кабинета и солидно урезонивал:

— Граждане! Не проявляйте силу воли, здесь вам не Порт-Артур!

Кладовщика сделал ответственным за безобразия. Кладовщик повесил в коридоре объявление: «Товарищей посетителей просют не выражаться. Товарищ заведывающий складом страдает штрафами».

Жизнь налаживалась: Сенька был доволен, и Сенькой были довольны. Девчонками он не занимался, только приволокнулся было за Дуней, да та отшила. Впрочем, нравилась ему машинисточка, но к ней подойти не смел.

И вот однажды, на собрании, когда завхоз, великолепно балуясь колокольчиком, давал отчет, — на задних скамьях кто-то тихо, но явственно обронил:

— Пупсик.

Сенька побледнел, но сдержался и не подал виду. Но назавтра, в уборной на стене, прочитал то же самое слово:

— Пупсик.

Тогда он озверел и решил выследить. Честная жизнь, которая так пришлась ему по вкусу, сознание власти, авторитет в глазах машинисточки — все могло рухнуть от одного слова «Пупсик». А слово это, проклятое слово, все чаще становилось на его дороге. Дошло до того, что в коридоре начал насвистывать кто-то мелодию «Пупсика»; но там пропасть толкалось народу, и Сеньке долго никого изловить не удалось.

Наконец, много дней спустя, в неприсутственный час, услышав за дверью ненавистный мотив, ринулся Сенька в пустой коридор и столкнулся с глазу на глаз с машинисткой. Как ни был раздражен Сенька, все же он в один миг сообразил, что машинисточка, худенькая и тихая, здесь не при чем, что надписи в уборной только вызвали в его памяти песенку и что с прошлым Сеньки Пояркова это посвистывание ничего общего не имеет.

Машинисточка испуганно взглянула на завхоза. Сенька тоже впервые в жизни почувствовал робость, оторопел, смешался.

— Всецело прицелился, но, между прочим, мимо, — пробормотал он в смущении.

Машинисточка весело засмеялась. Засмеялся и Сенька. Так произошла первая частная, не деловая их встреча.

Зимние ночи в Питере — темные и глухие. Смешливые милиционерки болтаются на перекрестках. Метет снежок, покручивает, посвистывает. Шагает прохожий с пропуском — обязательно посреди мостовой, так безопаснее. С честным лицом — прямо на милиционерку, чтобы не заподозрила.

Под завхозным одеялом, в прокуренной комнате, душно и плохо спится. Мелькают походные дни в голове, оторванные руки и ноги, буйная радость побед, митинги у проволочных заграждений, интернационал. И с самого дна, с глубины далекой и томительной, выплывают «Манчжурские сопки» — сладостный, трепетный отзвук. Сенька влюбился, полюбил до самозабвения машинисточку.

Машинистка была из буржуазненьких, и это придавало особую, ядовитую прелесть любви. В ее маленькой комнате, на комодике, стояли фотографии папы и мамы, живших за границей, а на стене — Москвин в роли царя Федора и гимназическая подруга Люся Артамонова в новой шляпке.

Становился Поярков при встрече с девушкой нежен, как ребенок, сам себя не узнавал и все чаще просил ее к себе в кабинет для работы. Недели через три, вот так же — во время занятий, подошел он к ней со спины вплотную и заглянул через плечо. Худенькие пальчики, запачканные лиловым, быстро прыгали по клавишам.

— Стукай, девушка, стукай! Птичка моя голубая, выстукивай! — прошептал он.

Великая лирика внезапно захлестнула с головой Сеньку Пупсика. Плакало, пело, ныло мучительно у Сеньки под ложечкой, и стук Ремингтона был для него прекраснее даже «Манчжурских сопок». Не помня себя от восторга и нежности, он обнял машинистку за голову, примял к себе и поцеловал в губы…

Еще через несколько дней в завхозной комнате, на железной кровати, сидели вдвоем Сенька с машинисточкой. Кончался керосин к утру в кухонной лампе. Сенька растягивал до отказа, сжимал отчаянно забытую свою гармонь и пел, прикусив цигарку, скрученную из «Правды»:

В передышках поглядывал ласково на девушку и покровительственно говорил:

— Вы, милая барышня, в общем, не беспокойтесь. Буржуазное ваше происхождение, конечно, минус, но мы все покрыть можем.