Диас Валеев - Слава - солнце мертвых

Заговорил Лозе, рейхскомиссар Прибалтики и Белоруссии:

- Я не жалуюсь. В Прибалтике дела у меня обстоят хорошо. Люди от полноты страдают даже легкой одышкой, когда выполняют свою работу...- И Лозе рассыпался в бисере смеха, показывая свои новые зубы.- Но в Белоруссии, господин рейхсминистр... Могу я коротко высказать свое мнение?

- А для чего вы находитесь здесь?

- Я хочу давать больше. Более того, я могу дать больше, но для этого должны быть созданы предпосылки. Действительно, урожай у меня хорош. Но с другой стороны, на половине территории Белоруссии, где неплохо проведены посевные работы, вряд ли может быть собран урожай, если не будет, наконец, покончено с бесчинствами партизан и прочих бандитов. Я уже четыре месяца непрерывно кричу о помощи!

- Вы не можете обеспечить известную защиту от этих шаек?

- Как это сделать? Это полностью исключено. Они контролируют почти две трети территории.

Человек в генеральском мундире устало и равнодушно смотрел на рейхскомиссара:

- Дорогой Лозе, мы знакомы уже давно. Вы всегда являлись большим сочинителем.

- Я отказываюсь от этого эпитета. Я никогда не сочиняю.

Человек в форме генерала войск СС засмеялся:

- Мысль фюрера о том, что лишний человеческий материал следует истреблять максимальным использованием на работах, является лучшей из всех возможных по этому вопросу. Вместо этого вы, Лозе, кричите о помощи? У вас есть власть. У вас есть вермахт. Есть полиция, отряды эйнзатцкоманд. Избавление от вшей не вопрос для дискуссии, это вопрос элементарной санобработки вверенной вам территории. Но вернемся к теме разговора. Что могут поставить остальные русские области?! Я думаю, Рикке, что со всей русской территории можно взять три миллиона тонн хлеба и фуражного зерна.

Рейхскомиссар Рикке кивнул головой:

- Они будут получены.

- Помимо того, что возьмет на свои нужды армия.

- Но то, что находится в прифронтовой полосе, то идет только армии.

- Ну, хорошо. Тогда два с половиной миллиона,- неожиданно легко согласился рейхскомиссар.- Кстати, сколько масла вы, Лозе, поставляете сейчас? - Тридцать тысяч тонн.

- Мало. Представьте предложения на шестьдесят тысяч тонн.

Лозе задвигался, закрутил шеей:

- Конечно, все верно. Отряды эйнзатцкоманд, санобработка... Но для того чтобы я мог взять эти шестьдесят тысяч, мне нужны части, на которые можно положиться. А мне присылают черт знает что! С такими эйнзатцкомандами вроде национальных батальонов, которые, кстати, формируются во вверенном вам министерстве...

- Что?!

- Простите.- Лозе остановился.- Простите, господин рейхсминистр. Я выразился недостаточно аккуратно. Я приложу все силы.

Нога снова слегка онемела, и человек в мундире, утомленно прикрыв глаза, стал выгибать и сжимать ногу под столом, потом жестко попальпировал ее пальцами.

Сказывалось непроходящее нервное перенапряжение. На мгновенье он перестал даже ощущать присутствующих, словно выключившись из действительности. Наступило тяжелое молчание.

- Господа, совещание закончено,- наконец вяло проговорил он.- В недельный срок представить предложения, как будут производиться поставки в текущем году.

Шум отодвигаемых стульев, шаги, голоса. Он сидел неподвижно, почти не реагируя на слова, продиктованные ритуалом минуты. Сухое белое лицо его стало еще белее, осунулось, помертвело. Приступы какой-то непонятной тоски находили порой на него, и тогда человеку в мундире генерала СС все делалось безразличным. С равнодушием, овладевшим душой, надо было бороться, но единственным оружием в этой борьбе могла быть только работа. Еще более напряженная, чем раньше. Более напряженная и результативная.

Жестким усилием воли он подавил гнев, вызванный словами рейхскомиссара. Загнал его внутрь.

Было четыре часа пополудни. После совещания он выслушал несколько докладов об обстановке. Затем просмотрел, сделав на полях редакторские пометки карандашом, ряд важных, заготовленных заранее различными отделами его ведомства документов.

Ряд секретных директив не нуждался уже более в правке, и он поставил на них свою подпись.

Настало время короткой паузы.

Мундир висел уже на плечиках в обширном гардеробе рядом с другими мундирами и штатскими костюмами. Молодой человек небольшого роста, коротконогий, но широкий в плечах, в одной из комнат отдыха, примыкавших к служебному кабинету, помог ему облачиться в халат, и тут же появились два массажиста, которые в течение пятнадцати минут со всем возможным тщением обрабатывали его белое худое тело, возвращая ему молодость и силу. Затем он принял душ и, облачившись уже в штатское платье и выпив крепкого чая, еще в течение двух часов продолжал работать.