Макар Последович - С тобою рядом

И вот приехала!

Забрать детей и уговорить его вернуться в город!..

Надейка и Анечка давно уснули, а они все еще сидели друг против друга за столом, на котором случайно торчал веник из белых ромашек, освещенный керосиновой лампочкой. Никогда раньше их разговор не утомлял так Корницкого, как сегодня. Полина Федоровна говорила, словно оправдываясь:

- Пойми меня, Антон. Не могу я тут остаться. Трудно мне здесь!..

- Немножко потише! - с тревогой оглянувшись на кровать, где спали Надейка и Анечка, предупредил Корницкий. - Пускай хоть они отдохнут.

- ...За всю жизнь ты не мог придумать ничего хуже для семьи, как эти Пышковичи. Тут же все пропахло навозом. А посмотри на себя! Одна кожа да кости. Спишь только каких-нибудь четыре часа...

- Тебе надо работать, Поля...

- А я разве гуляю? Кто воспитывает твоих детей?

- Говори тише!.. Работать в колхозе.

- Вот как! И на какой должности?

- Должностей много. Хочешь - дояркой, хочешь - в полевой бригаде, сразу успокоишься.

- Во-во! Ты, может, в плуг скоро меня запряжешь!

- Не говори глупостей.

- Я ведь всегда говорю глупости.

- Не хочешь работать в колхозе - присматривай за детьми. Им тут хорошо.

- Это тебе хорошо, а не им! Они мне рассказывали, как им было хорошо. Мыться в черной бане. Самим подметать хату...

- Они уже большие, пускай приучаются к работе.

- А почему это Каравай не приучает своих детей, почему не приучает полковник Курицын? Курицын сразу после войны пошел на пенсию, хоть и мог бы еще работать и работать. Жена здоровая, дочка взрослая, а держат прислугу! Курицына только командует. Хочет - сидит дома, хочет - едет на свою дачу. Чем ты, чем я хуже Курицыных?

- Заговорила про какое-то дерьмо... Паразитов... Давай лучше спать.

- А завтра я поеду... И Надейка, и Анечка...

- Ты, Поля, подумай хорошенько. Я не хочу, чтоб на меня колхозники смотрели, как на дачника.

- А что тут страшного?

- Для председателя не только страшно, но и гибельно. Люди уже тогда не верят ему. А это страшно, если тебе не верят...

Утром все для Корницкого казалось каким-то нехорошим сном.

Шофер, с которым приехала Полина Федоровна, уже сидел за рулем. Возле машины стояли колхозники: мужчины, женщины, дети. Среди них был дед Жоров с топором за поясом, стоял, опираясь на палку, Калита, Таисия, Ванда. Все настороженно, даже неприязненно смотрели на крыльцо. Показалась Полина Федоровна с чемоданом. За ней вышли дочки; Анечка, не стесняясь, всхлипывала.

- Не реви! - закричала на нее Полина Федоровна. - И скорей пошевеливайся, или мы опоздаем на поезд.

Девочки подбежали к отцу, прижались к нему. Надейка громко разрыдалась.

- Успокойся... не нужно, Надейка... Ну я же не умер! - повысил Корницкий голос.

Шофер выскочил из-за руля, взял у Полины Федоровны чемодан, поставил в машину.

- Ну, садитесь! - прикрикнула Полина Федоровна на дочерей.

Анечка торопливо поцеловала в щеку нагнувшегося отца и побежала к машине. Надейка пошла за Анечкой, увлекая за собой Корницкого. Около машины она повисла у отца на шее и долго целовала его лицо мокрыми от слез губами. Полина Федоровна, которая уже сидела в машине рядом с шофером, потянулась к Антону Софроновичу, но он отвернулся и отошел от машины.

Полина Федоровна поджала губы. Когда девочки сели в машину, она искоса оглянулась на молчаливых и настороженных людей, крикнула:

- Поехали, Костя!

Люди молча расступились. Зарокотал мотор. Из-под колес взвихрилась пыль. Машина тронулась и начала набирать скорость, подымая клубы пыли.

Корницкий медленно повернулся к толпе и увидел вопросительные и настороженные глаза Калиты, какую-то торжествующую улыбку на лице Ванды, перенял полный сочувствия взгляд Таисии.

Все молчали, и это молчание, особенно неподвижность людей принудили Корницкого взять себя в руки. На лице его появилась кривая усмешка, которая быстро превратилась в насмешливую гримасу.

- Вот и все... - промолвил он словно сам с собой.

Глаза его стали холодными, даже жестокими.

- Андрей Степанович!

Калита встрепенулся, сделал шаг вперед и остановился, выжидательно поглядывая на Корницкого.

- Скажите Симонихе, чтоб она сегодня же перебиралась с детьми в мою хату. Ясно?

- Ясно, - как эхо, повторил Калита.

- Дед Жоров!

- Я слушаю, Антон...

- Видел наше кладбище?.. Там похоронены солдаты, партизаны. Похоронены батька мой, мать...