Г Владимов - Не обращайте вниманья, маэстро

- А как будут спрашивать родственницу? - спросил я, уже почувствовав облегчение. Мне захотелось узнать имя пленившей меня дамы.

- Ее? - Мордастый перевел улыбчивый взгляд с меня на даму и обратно. А ее не будут спрашивать.

- Позвольте все-таки выяснить, - спросил папа, еще не остыв от раздражения, - а книжечка у вас имеется?

- Матвей Григорьевич, - сказал мордастый с легким укором, - мы вам почему-то больше доверяем. Смотрите, если не верите.

Книжечка у него висела на шейном шнурке, точно крестик. Он развернул ее на секунду и снова спрятал куда-то за галстук. Мы ничего не успели прочесть, но папа тоже почувствовал облегчение.

- Значит, вам нужны не мы, а кто-то другой, как я догадываюсь?

- Правильно догадываетесь. Интересует нас один человек - в доме напротив.

- Он что, скрывается от правосудия?

- Папа, - сказал я, - ты все еще не понял? Им нужен этот писатель, - я постарался сказать небрежно, - у которого отключили телефон.

- Отключили? - спросил мордастый. - Откуда вам такое известно, что отключили?

- У которого испортился телефон, - сказал папа с нажимом в голосе, не поворачиваясь ко мне.

Я увидел, как шея у него вытянулась и порозовела, и согласился:

- Пусть будет "испортился".

Тем более что и сам наказанный так отвечал. Знали истину оба наших кооперативных дома, знали бабушки, сидевшие в беседках и на лавочках у подъездов, знали даже дети, игравшие в песочницах, что телефон у нашей несчастной знаменитости отключили пожизненно, и этот номер, 144-47-21, передан каким-то другим людям, которые вам ответят, что прежний абонент выехал навсегда за границу, а могут и ответить, что умер. Но кому-нибудь непременно хотелось выяснить "из первых рук", что за нарушение было устава связи - куда-нибудь он не туда звонил или ему звонили откуда не следует? - и он, почему-то смущенно отводя глаза, что-то бормотал, что все некогда вызвать монтера со станции, и вообще ему без телефона даже лучше, спокойнее.

- Вы с ним общаетесь как будто, - сказал мордастый. Они с долговязым внимательно, выжидающе смотрели на папу.

- Ну, если можно назвать общением, что мы с ним перекинемся двумя словами... о погоде, или он задаст вопрос... технического порядка, - у папы от смущения одно плечо поднялось к уху, - да, общаемся. Как-никак соседи. Но если есть такая необходимость, чтобы я воздержался на какое-то время...

- Зачем же, - сказал мордастый. - Такой необходимости нет. Даже было бы желательно, чтоб вы продолжали общение как ни в чем не бывало. Я бы вам дал тогда соответствующие инструкции.

Папа оглянулся на маму. Она опустила голову и разглядывала паркет.

-- Ну, как желаете, - подождав, сказал мордастый. - Главное, чтоб нигде ни слова. Понимаете, что вам доверено?

Папа глубоко, поспешно кивнул.

- Да, конечно, конечно.

Я подошел к молодой даме, все также пристально наблюдавшей за теми тремя окнами - прямехонько против наших, на верхнем, пятом этаже, - и слегка отвел занавеску.

- Я же только что предупреждал, - сказал мордастый. Но у меня уже не ныло за ухом, и я пока еще находился в моей комнате, поэтому к нему и не повернулся.

- Что-нибудь он опять натворил? - спросил я даму. - Выступил с чем-нибудь легкомысленным?

Она взглянула на меня холодно из-под опущенных наполовину век, затем ее взгляд переместился куда-то ниже моего лица, ниже груди, несколько задержался ниже пояса и ушел в сторону. Больше ее взгляд не останавливался на мне никогда.

Неторопливым округлым движением она сняла свой десантный беретик и положила на журнальный столик, рядом с двумя папками моей диссертации, едва удостоив вниманием гордое ее заглавие: "Опыт анализа онтологических основ древнетамильского эпоса сравнительно с изустными произведениями на пракритах".

- Столик мне подойдет, - сказала она, ни к кому, собственно, не обращаясь. - А это они уберут.

- Ну-с, мне пора, - сказал мордастый.

Мы с папой провожали его до дверей. Проходя коридором мимо стеллажа, он задержался как раз против полки, где у меня... Ну, вы сами понимаете, что у меня там могло стоять, обернутое в белую кальку, еле прозрачную, так что можно и не заметить, но при желании - кое-что интересное прочитать на корешках. Новейший Аксенов, Фазиль в полном виде, первая часть "Чонкина", "Верный Руслан", Липкина "Воля" и кой-какой Бердяев, "Зияющие высоты", три-четыре журнала. Не могу не сказать - золотая полочка, чуть не каждая из этих духовных ценностей обошлась мне в полстоимости джинсов.

- Зачем это держать? - спросил мордастый с укором во взгляде.