Сергей Залыгин - Два провозвестника

Дело во всемирной истории: в древнем мире политика то и дело выходила к демосу, становилась принадлежностью городских площадей. На площадь являлась и литература - античная трагедия. Площадь не была чужда и Достоевскому, притом что сюжеты его таинственны.

В средние века политика уходила в дворцовые подполья. Войны, дворцовые перевороты потому, что они совершались втайне, становились не только, как сказали бы нынче, детективом, но и ведущей темой литературы. Что может быть увлекательнее раскрытия тайны? Тут-то и является Шекспир, продолжатель древних трагиков. "Тайны - на улицу!" - провозглашает он. Продолжение страстей по Шекспиру - это Достоевский.

* * *

Время знало, что оно делало, создавая политика для политиков, политика для народов, политика для истории, политика для самого себя (время не знало, чем кончится это выдвижение). По всей вероятности, никогда не было, а может быть (дай-то Бог!), никогда и не будет человека столь же политического, каким был Ленин. Политика была его домом, его привязанностью и любовью, каждым днем его настоящего и будущего, его "от" и "до". Экономика, философия, искусство, наука - все на свете существовало для него лишь постольку, поскольку имело отношение к политике, поскольку его политика могла ими пользоваться.

Естественно, Ленин был и в той политике, которая есть не что иное, как заговор. Как заговорщик он знал, что делать сегодня, что завтра, заговор это четкая организованность. Огромное собрание его сочинений, включая и краткие заметки, и высокие философские темы, - это протокол заговора, рано или поздно подлежащий расследованию. Почему же заговор стал учением? Потому что Ленин и не скрывал своего заговора, а сделал его всеобщим достоянием в этом его гениальность. Другое дело, что Ленин точно знал, какую часть заговора надо сделать публицистикой для всех, какую - партийной тайной.

* * *

Заговор - это ядовитый концентрат политики, политика политики и как таковой имеет неоспоримые практические преимущества.

Заговор не только самое примитивное, но и самое древнее средство борьбы, и у подавляющего большинства людей этот примитивизм в крови.

Заговор каждому понятен, а стоит назвать заговор как-то иначе (борьбой за социальную справедливость, например), он вдобавок становится и возвышенным.

Заговор может существовать сам по себе - без теорий, без вариантов, без сомнений, без проповедей. Проповедь (прежде всего принудительная) понадобится заговору тогда, когда он будет осуществлен. Тогда отпадает необходимость объяснять его общественному сознанию путем каких-то аргументов. Осуществленный заговор теряет всякую относительность, отныне он абсолют.

Заговор обладает огромным потенциалом. Пример: первый нелегальный съезд РСДРП в Минске (1898) - 9 участников от 6 крохотных конспиративных организаций, и этого оказалось достаточно, чтобы менее чем через двадцать лет ввергнуть в самую большую революцию самую большую страну.

Заговорщик во всех своих противниках (в союзниках тоже) видит заговорщиков даже бульших и более коварных, чем он сам.

* * *

К 1917 году самодержавие изжило себя, кадеты и те это понимали. Понимали, но не знали, что делать, как поступить.

А Ленин, а заговорщики - знали.

* * *

Ленин презирал, презирая, ненавидел Достоевского за то, как он изобразил революционеров, за то, что фанатик-террорист Нечаев послужил Достоевскому прототипом сразу для нескольких революционных характеров. Ленин никогда не мог простить Достоевскому Раскольникова, Верховенского, Ставрогина, Шигалева.

* * *

Никогда ни на минуту не сомневаясь в том, что он личность выдающаяся, Ленин для начала развенчал народников, которые именно на такие личности, как он, и опирались.

Ленин по природе своей был лидером, какого ни одна другая партия никогда не имела.

Ленин не только создал небывалую ("нового типа") партию, но и теорию партийности, никем не превзойденную.

Эта теория была еще и теорией прагматизма XX века, побочным продуктом прагматической цивилизации. Не было такого средства борьбы за власть, не было сколько-нибудь благоприятной общественной ситуации, которые сполна не использовал бы Ленин в собственных устремлениях.

Ленин был величайшим мастером лозунга, привлекательного для масс и в наибольшей степени соответствующего обстановке дня. Ему не было равных по части политической организованности в борьбе за власть, которую он все с тем же умением поименовал властью трудящихся. В этой борьбе у него действительно не было серьезных ошибок, и люди верили, что ошибок и не будет, не должно быть, когда Ленин пусть и великими жертвами, но власти достигнет. Последовательность - непременное качество вождя, думали люди.