Евгений Замятин - Островитяне

- Моя жена Сесили, она же Барашек.

С льняными волосами, с крошечным ротиком - она была, правда, как пасхальный барашек, перевязанный ленточкой. Кембл осторожно пожал ей руку.

Затем О'Келли познакомил с тремя остальными и о каждой сказал одинаково кратко-серьезно:

- Моя жена. Моя жена. Моя жена.

Кембл остановился с протянутой рукой, страдальчески наморщил лоб, и было слышно, как пыхтит тяжелый грузовик, не в силах стронуться с места. Моя жена - моя жена - моя жена... Посмотрел на О'Келли: нет, О'Келли был совершенно серьезен.

- Послушайте, да разве вы не знали: ведь я же - магометанин,- пришел на помощь О'Келли.

Кембл облегченно расправил лоб: теперь налицо были и малая, и большая посылка - полный силлогизм. Все становилось квадратно-просто.

- О, я всегда относился с уважением ко всякой установленной религии,серьезно начал Кембл.- Всякая установленная религия...

О'Келли, красный, с минуту молча наливался смехом, потом лопнул, а за ним - все его четыре жены.

- Слушайте, Кембл... Ой, не могу! Да вы какой-то... Ох, Господи, надо же: он, ей-Богу, поверил! Ну-у, голубчик, я-то вас живо выучу слушать вранье...

- Вранье? - Кембл сбился безнадежно.- Вранье? - это было непонятное, ни в шутку, ни вправду - просто, вообще непонятное, ну как может быть непонятна, непредставима бесконечность вселенной. Кембл стоял убитый, столбяные ноги - расставлены.

- Послушайте, Кембл, будем же серьезны... - О'Келли стал серьезен, как всегда, если говорил несерьезно.- Не забывайте, что мы - высшая порода интеллекта - адвокаты, и поэтому - наша привилегия: лгать. Ясно же как день: животные - представления не имеют о лжи; если вы попадете к каким-нибудь диким островитянам, то они тоже будут говорить только правду, пока не познают европейской культуры. Ergo: не есть ли это признак...

Все это было совершенно так. Но Кембл непреложно, квадратно был уверен, что это не должно бытъ верно, и потому в голове была сущая толчея. И он уже не слышал слов О'Келли, а только безнадежно огребал рукой лоб: так медведь огребает облепивших пчел...

В приемной ожидала адвоката какая-то молодая леди, подстриженная по-мальчишечьи, курила папиросу.

- А-а, Диди! Вы, деточка, здесь давно? Миссис Диди Ллойд, наша клиентка. Развод... - Адвокат обернулся к Кемблу, увидел его соображающий лоб - и опять понесся.- Я ей говорил: вступить сперва в пробный брак, но она непослушница... Не слыхали о пробном браке? Ну как же, ну как же: билль прошел в парламенте тридцать первого... ну да, тридцать первого марта.

Миссис Диди Ллойд смешливая - у ней дрожали губы, Кембл опять сбивался - верить или не верить, а О'Келли уже раскладывал перед ним бумаги.

- ...Остались сущие пустяки. Разберитесь-ка, вот.

Кембл поклонился очень официально: мальчишеские повадки и папироса миссис Диди Ллойд и нога на ногу - были не в его вкусе. Он уселся за бумаги, а О'Келли расхаживал сзади, обсыпал пеплом жилет и вслушивался.

Бумага - это определенно. Туман в голове Кембла разбредался, по наезженному шоссе грузовик тащил кладь уверенно и быстро. О'Келли сиял и хлопал по плечу Кембла:

- Да вы молодчина! Я так и знал... Ломовичище вы эдакий...

Проходили клиенты. О'Келли уже позевывал: пора бы и обедать.

- Ну, что ж: в ресторан? А оттуда - в театр? Нельзя? Ну, да полно...

Дома к обеду ждала леди Кембл. Но у О'Келли, как всегда, нашлись какие-то вывороченные и неожиданные доводы, выходило, что иначе нельзя - и Кембл послушно шел.

После бутылки романеи, в театре чувствовалось Кемблу: он очень высокий - выше всех - и легкий. Так редко чувствовал себя легким - очень это удобно и смешно - и всему на сцене покатывался, как пятилетний...

Впрочем, и все так же радостно смотрели и так же пятилетне смеялись. Было очень забавно: господин с приклеенным носом и толстая бабища танцевали тустеп, затем поссорились из-за найденного шиллинга, и господин с носом бил бабищу по щекам, а в оркестре бил барабан в такт. Потом девица, освещаемая попеременно зеленым и малиновым светом, играла на скрипке Моцарта. Потом какая-то в черном, тонкая, медленно плыла - танцевала в полумраке..

Один поворот - и Кемблу почудилось: узнал тонкое мальчишеское тело, подстриженные кудри... нет, не может быть! Но она уже была за экраном экран ярко освещен - и ее тень постепенно сбрасывала с себя все, привычно неспешно, чулки, подвязки, трико: был ее следующий танец - в красном.

- Миссис Диди Ллойд? - не отрываясь от экрана, спросил Кембл.

- Миссис...- передразнил О'Келли.- Ну, да конечно же - Диди.