Лев Толстой - (Не)глубинный народ. О русских людях, их вере, силе и слабости

Кто ударит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти. Кто украдет человека и продаст его, или найдется он в руках у него, то должно предать его смерти» (Исх. 21:12–16). «Если найден будет кто лежащий с женой замужней, то должно предать смерти обоих: и мужчину, лежавшего с женщиной, и женщину; и так истреби зло» (Втор. 22:22). «Если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего; огнем должно сжечь ее» (Лев. 21:9). Таким образом, при конкретном значении в таком контексте у верующего не возникает вопросов относительно применения данной заповеди в жизни. А вот в Новом Завете эта заповедь не предполагает никаких пояснений. В тексте Евангелий ничего не сказано о жизненных условиях, в которых она может быть обойдена, что порождает множество вопросов, разночтений, споров, начинающихся со слов: «А если…». И вот тут возникают исключения из правил и разного рода трактовки. Вообще, конечно, «не убий», но в данном случае… То есть, конечно, нельзя, но если очень надо, если обстоятельства сложились так-то… и т. д. без конца и края.

То же относится и к пресловутой левой щеке, которую надо подставлять после пощечины по правой. Тут же начинается обсуждение относительности данного совета, зависимости ситуации от контекста, трактовка смысла, степени благочестия исполняющего и т. д. и т. п. Но в евангельском тексте никаких оговорок нет, значит, в этом случае постановление требует буквального исполнения. И много ли встретится людей, следующих этому совету основателя христианства даже среди служителей культа? А вот иудейское «око за око» наблюдается сплошь и рядом.

«Возлюби врага своего» – в прямом смысле понимать данный совет значит отдать врагу все, что он хочет – свою землю, свой дом, своих близких на поругание? Готов ли к этому каждый христианин? Идеалом каждого исповедующего Евангелие должен быть сам Христос, непротивление злу по Его примеру, то есть в идеале каждый верующий христианин должен быть подобен Христу. Возможно ли это? И не этого ли хотел граф Толстой? Общество людей, подобных Христу – не утопия ли? И даже если представить себе идеалистическую картину такого христоподобного коллектива размером хотя бы с небольшое государство, что сделают правительства окружающих его стран? Правильно. Съедят!

Недаром десять заповедей и Нагорная проповедь подверглись большому числу толкований в богословской литературе. Слишком все неоднозначно и слишком много сложных вопросов возникает относительно совместимости этих заповедей с повседневной жизнью христианина. Именно поэтому среди богословов различных христианских конфессий нет единого мнения о Нагорной проповеди. Вот и выходит, что без ежечасной интерпретации той или иной богословской традиции бедному христианину и шагу не ступить. Отсюда и незаменимая роль Церкви.

А вот дословное абсолютное и безоговорочное исполнение всех евангельских заповедей по тексту является недостижимым стремлением даже для самих служителей Церкви, и люди, понимающие их буквально и старающиеся выполнять в точности, назывались в народе юродивыми Христа ради (от старославянского оуродъ, юродъ – «дурак, безумный»). Выходит, евангельский идеал – это юродивое человечество? Конечно, безумие Христа ради мыслится в не в психопатологическом смысле, а в духовном. Ученики Христа призывали «во всем претерпеть то, что Он претерпел», и, подобно Учителю, стать «безумными» для «мира сего». По проповеди апостола Павла юродство оправдано «ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом…» (1 Кор. 3:19). Тем не менее подобное поведение пока не наблюдается в массовом порядке даже у самых рьяных последователей Христа. Выходит, евангельские призывы до сих пор остаются принципиально недостижимым идеалом.

Религия Христа как некий идеал прообраза Царства Божьего на земле предположительно должна была противостоять греховности и насилию государственного устройства, а не входить с ним в сговор. Однако в 325 г. решение Первого Никейского Собора узаконило все действия государственного аппарата и государя как «поставленного от Бога епископа внешних дел», то есть носителя Божьей власти на земле, что само по себе уже противоречило евангельской идее. Отныне фраза «Богу – Богово, кесарю – кесарево» стала иметь совсем иной смысл, а статус «государственная» стал означать отсутствие христианской религии как таковой, так как она оказалась на службе государственных амбиций. Церковь подчинилась светской власти, а Константин в качестве ее новоиспеченного главы обязал всех последователей Христа искать спасения единственным официально утвержденным путем – через Римско-Католическую Церковь. После этого начался новый период кровавой и страшной истории христианства, породившей испанскую инквизицию, кровавые крестовые походы и множество религиозных войн во имя Христа и Креста.

Читать дальше